— Как ты смеешь говорить так! — вскричала Атайя, находившаяся на грани гнева и истерики. — Я любила тебя, ребенком я молилась на тебя! Но всякий раз, когда я хотела поговорить с тобой, ты отталкивал меня и заставлял быть сдержанной. Ты обращался ко мне только за тем, чтобы выбранить! Что бы я ни делала, я никогда не слышала от тебя благодарности!
Кельвин никак не отреагировал на обвинение, словно его снова заставляли выслушивать бессмысленные детские истерики.
— Что бы ни происходило между нами — здесь и сейчас мы не разрешим наши споры. Остается мало времени. Ты должна последовать за мной. Это твой единственный путь и единственный выбор. Подчинись мне — и все будет прощено. Откажешься — и больше никогда не увидишь моего лица.
Неприязненный взгляд короля упал на нее — и когда Атайя встретила его, в голове принцессы что-то сжалось, словно последним движением прикрутили гайку. Хрупкие остатки сопротивления раскрошились, как ломкие мертвые листья. Атайя должна подчиниться. Она должна… другого выбора нет. И почему она думала, что есть?
— Ты прав, отец, — произнесла Атайя, слезы поражения текли из глаз. — Я всегда доставляла тебе одни неприятности. Но больше этого не повторится.
Атайя никогда раньше не видела такого выражения в глазах Кельвина — сейчас в них светилось злобное торжество, победа, отравленная ненавистью.
— Радуйся, Атайя, — пробормотал король, недобро улыбнувшись. — Благодаря твоей жертве лорнгельды расцветут!
Принцесса жалко кивнула. Последовать за ним сейчас так нелегко, но ей не раз приходилось бороться с трудностями. Остальные поймут. Такова цена, которую она должна заплатить за то, что сделала с ним. А если все это принесет благо Кайту, разве может она быть столь эгоистичной, чтобы отказаться? Атайя вложила тонкие пальцы в руку короля. Призрачная плоть холодна — никаких вен, никаких отметин. Медленно Кельвин повел ее к границе покровов, сердце принцессы сжалось от ужаса и отчаянно забилось, словно птичка в клетке.
— Еще мгновение, Атайя, — сказал Кельвин, успокаивающие слова прозвучали на редкость пугающе. Король подвел принцессу еще ближе к порогу, за которым не было пути назад. — Еще мгновение, и все будет закончено.
Глава 20
Ободряя себя молитвой, Атайя внутренне приготовилась к тому, что сейчас ее сердце разорвется в жертвенном порыве в момент, когда она переступит границы арены и окажется в мире отца.
Неожиданно в тот самый миг, когда она уже приготовилась пересечь границу, сильная рука дернула принцессу назад — теплая рука живого человека, столь непохожая на безжизненную плоть призрака. Та же рука принялась хлестать Атайю по лицу, приводя в чувство.
— Атайя, очнись! Это обман, черт побери, это всего лишь обман!
Смутное розовое пятно медленно обрело очертания лица. Моргая, принцесса глупо уставилась на него.
— Дарэк? — Мгновенное замешательство, и Атайя, угадав намерения брата, вырвалась из его рук. — Не пытайся остановить меня. Я должна. Пожалуйста… так будет лучше для всех. — Принцесса взглянула на призрак Кельвина, на глазах мерцающий и гаснущий, словно зарница. — Иначе он никогда не простит меня… Пожалуйста, позволь мне… он уйдет без меня…
Дарэк сильно встряхнул Атайю за плечи, выругался и опять ударил ее по лицу. Печатка оцарапала щеку принцессы, по щеке потекла струйка крови.
— Атайя, слушай меня! Сейчас ты должна выслушать меня, даже если никогда раньше не желала меня слушать! — Атайя затуманенным взглядом смотрела на брата и размышляла, до чего же он сейчас похож на отца, только не такой ужасный, как призрак, маячивший перед ней. — Ты не виновата в том, что случилось с отцом. Слышишь меня? Это несчастный случай. Ужасный, непостижимый несчастный случай! Ты ничего не могла сделать — сила твоя была слишком велика, и ты не знала, как управлять ею! — Слова взорвались в мозгу, словно нарыв, неся выздоровление. — Тайлер пытался объяснить мне, что ты всего лишь защищала себя, но я не хотел слушать его. Я был так самоуверен… даже когда узнал, что отец сошел с ума, я был так дьявольски самоуверен. Я никогда не допускал и тени сомнения в том, что ты виновна!
Атайя ошеломленно уставилась на брата. Нет, неправда, Дарэк никогда бы не сказал такое…
— Пусть он уходит, Атайя, — умолял Дарэк. — Перестань делать из него идола — не позволяй воспоминаниям захватить власть над твоей душой. Отец был отличным человеком, но он не был Богом. Он никогда не принимал тебя такой, как ты есть, — всегда хотел видеть тебя такой, какой ты никогда не была.
— Но то, что я сделала…
— Нет, Атайя! — заявил Дарэк непреклонно. Лицо короля находилось на расстоянии дюйма от лица принцессы, дыхание обжигало ее щеки. — В том, что случилось с Кельвином, виноват он сам!
Наваждение Мудреца разбилось, призрак Кельвина растворился и пропал — исчезло поддерживающее его основание. Чувство реальности вернулось к Атайе с головокружительной быстротой и болезненной интенсивностью, словно магическая сила хлынула после снятия печати. У принцессы даже не было времени поблагодарить Дарэка, сказать ему, какой бесценный подарок он преподнес ей. Принцесса посмотрела на брата, затем на границу покровов и внезапно осознала — видимо, сам Дарэк этого еще не понял, — в каком ужасном положении он оказался.
А может быть, он знает, — подумала принцесса, — и готов заплатить эту цену.
Мудрец, у которого только что украли победу, с ненавистью глядел на короля с выражением падшего ангела, изгнанного из рая.
— Глупец! — прорычал он. — Разве я не говорил тебе, что пересекать границы покровов опасно?
Мудрец поднял правую руку, словно в жесте благословения.
— Больше тебе не удастся мне помешать.
Не считаясь с королевским достоинством Дарэка, Атайя грубо отпихнула брата.
— Беги, Дарэк, прочь отсюда!
Убедившись, что Атайя освободилась от пут заклинания, Дарэк подался назад — до спасительной границы всего несколько ярдов. Он успел сделать лишь шаг и согнулся, словно получил удар лошадиным копытом, затем обхватил живот, хватая ртом воздух.
— Intus sanguinet! — вновь произнес Мудрец, и когда Дарэк открыл рот, чтобы закричать, Атайя увидела, что он полон крови, зубы и язык окрасились алым.
— Нет! Это не его сражение! Оставь его!
В голосе Мудреца не было сострадания, губы едва шевелились, когда он ответил ей.
— Все равно он уже мертв. Он знал это еще тогда, когда пересекал границу.
Живот Дарэка вывернулся наружу, ужасная кровавая масса вывалилась на булыжную мостовую к ногам короля. Несмотря на ужас, раздиравший ее внутренности, принцесса бросилась к брату. Мудрецу представилась прекрасная возможность нанести принцессе последний удар, пусть и не в честном бою. Однако, как ни странно, он не воспользовался ею, явно получая удовольствие от созерцания страданий своего врага. Атайя попыталась вытолкнуть Дарэка из пределов круга, но нанесенный королю удар был слишком силен. Дарэк в муках катался по мостовой, не в силах подняться. Лицо приобрело ужасный серый оттенок, его рвало кровью — королевской кровью! — которая крохотными ручейками струилась по булыжникам.
