Глава 1
— Богохульство! — негодующе пробормотал архиепископ.
На мясистой физиономии отразились возмущение и гнев. Отложив в сторону куриную ножку, продолжая жевать, он перевернул страницу старинной книги, оставив жирное, величиной с монету пятно на пожелтевшем от времени пергаменте.
— Горделивая, бахвальская ересь — вот что это такое.
— Итак, я понял вас, — проворчал в ответ сидевший напротив мужчина.
Беспрестанная болтовня прелата то и дело прерывала ход его собственных мыслей. Дарэк Трелэйн, король Кайта, лорд острова Саре, покрутил головой, разминая затекшие мышцы шеи, и поудобнее уселся на стуле с жесткой спинкой. Вообще-то он терпеть не мог книжные наставления, а находиться в тесной, душной палате, где пахло выделанной кожей и чернилами, становилось практически невыносимым. Даже шум пылающего в камине огня не способен был скрасить уныние леденяще-холодного январского вечера.
Однако сегодняшнее занятие представляло собой не обычный скучный урок, сегодня Дарэк планировал извлечь из него нечто крайне важное. Поэтому-то он готов был терпеть не только духоту и неудобный стул, но и занудные речи своего архиепископа. Поуютнее закутавшись в черную мантию, король отхлебнул из кубка подогретого вина с пряностями и на мгновение закрыл глаза, с наслаждением ощущая разливавшееся по телу тепло корицы. Затем отвернулся, давая понять пастору, что не желает больше слушать его.
Но архиепископ не собирался так быстро сдаваться. Не прошло и минуты, как он раздраженно фыркнул и прищелкнул языком.
— Вы только послушайте! «Господь наделяет даром колдовства лишь избранных, тех, кому предназначено дарить добро окружающим, чье призвание — изменить, улучшить наш мир». Просто глазам своим не верю. Какая чушь! И каким таким образом, осмелюсь спросить, человек, отравляющий жизнь окружающих безумием и разрушениями, может улучшить мир? Смешно. Нелепо.
— Я не просил тебя комментировать и критиковать то, что там написано, просто прочти.
В голосе короля прозвучало предостережение, однако архиепископ сделал вид, что ничего не заметил, и захлопнул книгу с такой силой, что в воздух взмыло облако пыли.
— В этих учебниках магии не найдешь ничего, кроме зла и черни.
— Они пригодятся нам в будущем, Даниэль. И запомни: впредь я больше не намерен выслушивать твое ворчание и критику по этому поводу.
Король окинул архиепископа злобным взглядом, потер уставшие глаза, закрыл свою книгу и отложил ее в сторону, понимая, что дочитать очерк до конца сможет лишь тогда, когда останется один.
— Но ведь колдовство… — пробормотал Вэнтан, с отвращением и страхом передернулся и окинул палату боязливым взглядом, словно опасаясь увидеть призрак.
Хотя единственное, что здесь можно было увидеть, так это толстый слой пыли, скопившейся за три месяца на полу и полках. За все это время практически никто не решался заходить сюда. Люди боялись, что человек, некогда обитавший здесь, все еще способен причинить им вред. Лишь король не верил в привидения и спокойно подолгу просиживал тут, коротая длинные зимние вечера за прочтением многочисленных старинных книг и рукописей, пытаясь постичь таинства магии и узнать больше о тех, кто применяет ее проклятые силы.
О проделанной им здесь работе можно было судить по окружающей обстановке. Повсюду царил страшный беспорядок. Если бы прежний обитатель комнат — ныне покойный колдун Родри — увидел это, то пришел бы в ужас. На полках одна на другой лежали раскрытые книги, вокруг письменного стола, за которым сидели сейчас Дарэк и Вэнтан, валялись развернутые листы пергамента, исписанные причудливыми знаками. Заляпанные окна, казалось, никогда уже не отмыть от сажи и грязи. С потолка, подобно тонкому кружеву, свисала паутина. Но Дарэк терпеливо относился к временным трудностям, твердо зная, что по окончании изучения имевшихся здесь материалов он навсегда закроет эти комнаты и предаст забвению их историю, забудет об их существовании.
Заметив, что Вэнтан набирает в легкие воздух, собираясь начать очередную речь, король жестом остановил его.
— Ты сам знаешь, Даниэль, что я отношусь к магии с той же неприязнью, что и ты. Но для того чтобы изучить искусство ведения боя, не нужно дожидаться момента, когда на тебя нападут. Так и нам, я полагаю, стоит узнать о колдовстве как можно больше, чтобы быть во всеоружии в случае возможной атаки.
Дарэк встал со стула и потянулся — послышался хруст суставов, напоминающий треск сухих веток под ногами.
— Никогда не думал, что Родри увлекался науками. У него столько книг, что можно создать из них целую библиотеку. Я уже нашел кое-что о корбаловом кристалле, том самом, что был у тебя, а также прочитал несколько страниц о так называемой визуальной сфере. Но в некоторых записях Родри, — Дарэк нахмурил брови и покачал головой, — все выглядит так, как будто колдун осуществлял какой-то эксперимент. У меня есть подозрения, что он вовлек в это отца. Увы, заметки Родри очень запутанные — мало того что почерк трудно разобрать, еще и смысл уловить невозможно.
— Все колдуны сумасшедшие, ваше величество, — твердо заявил архиепископ. — А в случае Родри, по всей вероятности, дела обстояли еще хуже. — Он взял с серебряного подноса в центре стола недоеденную куриную ножку, жадно откусил и принялся сердито жевать. — Кельвину стоило сразу же избавиться от этого колдуна и ни в коем случае не позволять ему на протяжении двадцати лет оставаться при дворе и безнаказанно творить зло. Вы ведь помните: ваш отец чуть было не отменил обряд отпущения грехов! А все потому, что ему передали магические способности. Колдовство совратило Кельвина, и в этом нет ничего удивительного. — Архиепископ звучно проглотил прожеванный кусок. — Чего же добился ваш отец? Чем все закончилось?
Дарэк помрачнел и задумался, вспоминая о многочисленных разговорах с отцом. Сколько раз он тщетно пытался заставить Кельвина взглянуть на вещи трезво! Дарэк всегда испытывал глубокое уважение по отношению к родителю, даже несмотря на то что так и не смог полюбить его. И как мог один из лучших королей в истории государства допустить столь непоправимую ошибку? На протяжении всей жизни Кельвин постоянно проявлял себя как проницательный тактик и отличный военный стратег. Перед его способностями преклоняли головы даже бунтующие повстанцы времен гражданской войны. Им пришлось подчиниться воле короля ради установления столь долгожданного мира в Кайте. Теперь-то было понятно, что прекратить войну Кельвин смог бы и своими усилиями, не ввязываясь в колдовские переделки.
При одной мысли о магии Дарэк почувствовал, как по спине побежали мурашки. Вэнтан прав: волшебные заклинания отца, которым его обучили после передачи дара, не привели ни к чему хорошему. Он был просто одержим идеей помочь колдунам, улучшить их жизнь. Эти проклятые, сумасшедшие колдунишки! Главной своей задачей Кельвин считал отмену священного обряда отпущения грехов — безумное, нелепое желание! В его планы также входило добиться легализации обучения лорнгельдов их чертовой магии. Он практически не принимал во внимание бесконечные просьбы старшего сына и Курии отказаться от своей ужасной задумки. А ведь они постоянно напоминали ему о том, что все волшебники — дети дьявола, что к спасению у них есть один-единственный путь — отказаться от магических способностей и добровольно отдать душу Господу. Отказ Кельвина признать этот факт привел к настоящей катастрофе. Он был жестоко убит, убит колдуньей, представительницей того самого рода, которому так мечтал помочь.
