Саана перечитывает сообщение снова и снова. Кого она там встретит? Решится ли пойти в одиночку? Во всем этом Саане ясно лишь то, что прийти непременно нужно вовремя. Справочная служба тоже не смогла определить владельца номера.
«Хорошо, до встречи», — отправляет она на незнакомый номер и беспокойно возвращается домой к тете.
Инкери возникает за спиной племянницы, когда та ставит велосипед у стены амбара.
— Привет, — радостно произносит Саана и заключает перемазанную землей тетю в крепкие объятия.
— Как поездка? — спрашивает та.
— Отлично, спасибо. Берлин прекрасен. Кстати, я в магазине столкнулась с Харри Валкамой, — начинает Саана. — Позвала его сегодня к нам на ужин.
Теплота сходит с лица тети, уступая место сначала удивлению, а потом и любопытству.
— Ну и зачем? — спрашивает тетя, однако для Сааны важнее всего то, что она не злится. Просто ошарашена.
— То есть ты позвала Харри в мой дом, а меня решила в это не посвящать, — на всякий случай уточняет тетя, на что Саана отвечает легким тычком в плечо. — Сегодня? — в полной растерянности спрашивает тетя.
— А почему нет? — говорит Саана, со смехом прыгая по ступенькам. За это время она успела сделать кое-какие выводы. Согласно им, у тети в жизни было как минимум двое мужчин. Одним из них был учитель рисования, Лассе, красивый шельмец, а вторым — Харри Валкама, замечательный и такой, какой нужно, просто тогда было неподходящее для него время. И сейчас Саана лелеет надежду на то, что тетя достигла наконец того возраста, когда женщина способна по достоинству оценить замечательного мужчину.
Встретив Харри и сославшись на внезапно возникшее неотложное дело, Саана покидает тетин дом. С приходом Харри атмосфера немного поменялась, стала странноватой, но Саана не растерялась, налив обоим по бокалу немецкого рислинга, а затем ушла. Когда маленькое вранье раскроется, лучше бы ей находиться от дома на безопасном расстоянии. Первый шок и паралич пройдут, и оба только посмеются над этой невинной выходкой. Все само собой образуется, если Саана не будет маячить перед глазами.
На пути к усадьбе лицо обдувает жарким летним воздухом, однако вблизи порога пахнет сыростью и землей. Саана опирается на веревочку поскрипывающего подвесного моста, живописно соединяющего два берега. Она вынимает из кармана телефон и смотрит на время. 18:57. Саана оглядывается по сторонам. Все будто замерло. И в тот момент где-то раздается щелчок, как если бы кто-то случайно наступил на валяющуюся на земле веточку. Саана оборачивается и видит ее. Одетую в белое рыжеволосую женщину, стоящую на одном месте и в упор смотрящую на Саану.
В знак приветствия Саана робко поднимает руку, и женщина делает то же в ответ. Затем жестом приглашает следовать за ней.
Ситуация своеобразная, но Саане по какой-то причине совсем не страшно. Она следует за женщиной по берегу — та движется легко, будто парит над землей. Наконец они оказываются в нужном месте. Женщина останавливается. Саана осматривается. Они сейчас в лесу, и прямо перед ними лежит белый велосипед, успевший зарасти мхом.
— Когда-то он принадлежал Хелене, — тихо произносит женщина, понижая голос до шепота, и Саана задерживает дыхание. На пару мгновений воцаряется молчание, потом женщина продолжает.
— После этого все было как в тумане. Я пропустила годы, почти десять лет. Мне было плохо, приходилось часто выходить на воздух, — говорит Иирис.
Саана кивает, не зная, что сказать.
— Время от времени я бываю и на пороге, оставляю каллу на том месте. В память о Хелене, — произносит женщина, глядя вдаль.
Память Сааны тут же подкидывает ту самую каллу, с которой все и началось.
— Мне очень жаль, правда, — решается заговорить Саана. Она немного растеряна.
— Можно увидеть, пойдет ли ночью дождь, — сообщает Иирис и поднимает взгляд к небу.
Саана тоже смотрит туда, не видя, однако, никаких признаков грядущего дождя. Она просто кивает и терпеливо ждет продолжения.
— В их руках была вся власть. И фотографии. Мы были недостаточно сильны, чтобы противостоять таким людям. Не помню, чтобы в своей жизни испытывала перед чем-либо такой первобытный страх. Они держали в кулаке всю общину. От них зависели деньги наших родителей, они были знакомы с руководством школы, и все события они списывали на мистику. Но Хелена могла спутать им все карты.
— Этот велосипед нашли в ельнике примерно в километре от усадьбы, он был присыпан землей, — говорит женщина, указывая на лес. — В свой последний вечер Хелена была в усадьбе, я сама ее туда позвала.
— Что случилось на самом деле? — спрашивает Саана. Сдерживать нарастающую неуверенность в голосе становится все сложнее.
Иирис — убийца? Саана чувствует, что нешуточно напугана.
— В этом непросто разобраться, они все очень гладко провернули. Нас по одной втянули в этот кошмар. Мы были вожатыми, и мало у кого не было проблем в семье. Нас опьяняло внезапно обрушившееся на нас внимание: неужели кто-то разглядел, что мы особенные? Некоторое время я жила как в сказке. Все обернулось катастрофой, когда появились остальные мужчины. И тогда моей обязанностью стало втягивать во все это других девушек. Меня шантажировали фотографиями. Осознание и чудовищный стыд пришли намного позже, — говорит женщина, и Саана также слышит все, что осталось невысказанным.
— После смерти Хелены мы, оставшиеся, решили объединить силы. Вместе мы вернули себе голос. Мы продолжали зваться Речными девами, однако стали другими, мы больше не подчинялись.
Саана смотрит на женщину. Взрослая, и все же такая хрупкая. На душе становится легче: убийцы не такие, как Иирис.
— Лауры и Хелены больше нет, но мы с Катей не позволим их историям кануть в Лету. И теперь короли расплачиваются по счетам, — произносит Иирис с улыбкой. По телу Сааны бегут мурашки. Короли. И Речные девы. Это словосочетание знакомо ей, его использовала ведьма в статье Ритвы Сярккя.
— Можно как-то поговорить и с Катей? — спрашивает Саана, одновременно стараясь не перейти грань.
— Катя, конечно, осталась в Хартоле, но я не думаю, что она горит желанием рассказывать о прошлом. Но попытка не пытка. Катя работает в доме престарелых, — сообщает женщина и пристально смотрит Саане прямо в глаза. — Я верю, что вам не все равно. И потому сейчас расскажу то, о чем никто больше не знает. А потом навсегда замолчу.
Брови Сааны взлетают вверх. Катя. Брюнетка за стойкой регистратуры в доме престарелых — та, которую она встретила в магазине.
— Это самая большая из наших тайн, — продолжает женщина, протягивая Саане дневник. — Мы хотели, чтобы нас с Хеленой продолжало что-то объединять. Что послужило бы куда более прочной связью, нежели секрет, о котором знали и мы, и Хелена. После случившегося мы никому не доверяли, особенно полиции, когда поняли, что полицейский — один из них.
