Я во всей этой гадости не участвовал. Сидел на корточках, привалившись спиной к толстой холодной трубе, и бормотал: «Заклинаю! Именем бледного лиса заклинаю! Чтоб ты подавился, Ихуси!» Заклятия почему-то не действовали, мертвяк не подавился. Должно быть, нуи было все едино, в дыхательное горло польется кровь или в пищевод. Рядом тихо присутствовали Зак и Зийла. Девушка время от времени с особой нежностью прижималась ко мне. А может, ей было страшно от кровавого чавканья мертвеца.
Наконец Шаман скомандовал отправление, и мы двинулись. Сперва карабкались по шершавым, очень неудобным скобам, потом ковырялись с замком. На четвереньках, а то и по-пластунски преодолели какие-то открытые, светлые места. Но вскоре опасный участок кончился, и мы зашагали в полный рост. Ход, по которому мы двигались, был тесным и душным. Вместо пола – бесконечное количество низеньких ступенек. Откуда-то сверху непрерывно сыпалась труха, норовя забить глаза. Паутины было просто необычайное количество, а вот пауков, к счастью, мало.
Ихуси постоянно спотыкался, шипел и бубнил сквозь кляп. Я взял себя в руки, прислушался и среди бесконечных «сук, которые пожалели крови», разобрал: движемся мы внутри стены. Никто: ни Волосебугу, ни даже начальник его охраны – не знал, что одна из стен дворца имеет толщину полтора метра. И что внутри ее – лаз. Тайный ход, по которому можно дойти до приемной верховного правителя и дальше – на чердак. Во всем Даггоше об этом секрете знал один Ихуси. Он пользовался лазом, чтобы выносить с приемов особо ценные деликатесы. А также чтобы подслушивать и подглядывать. Кажется, при жизни он все-таки был настоящим шпионом. И в то же время стопроцентным придурком, хоть сейчас в желтый дом. Убойное сочетание.
Наконец мы добрались до узкой дверцы, на петлях которой жирно блестела смазка. Телохранители Черного Шамана и накачанный Зак протиснулись в нее едва-едва. Да и мне пришлось покрутиться, чтобы выбраться наружу. Дохлятину мы оставили внутри стены, Ихуси был больше не нужен. Приказав именем бледного лиса окаменеть, крепко стянули ремнями руки, выдрали и отбросили подальше шесты, чтоб не загремел ими в самый неподходящий момент. Тут же, возле дверцы, обнаружился свернутый рулоном матрас. Видимо, Ихуси любил шпионить в комфорте. Из матраса Зийла и я натеребили ваты и замотали болтливому мертвяку голову. Таким толстым слоем, что внутри черепа можно было теперь взорвать файербол – и наружу не проникло бы ни звука.
За дверцей было настоящее царство портьер. Тяжелые полотнища свисали бесконечными извилистыми рядами. Между ними двигались боком, мелкими приставными шажками. Дышать следовало ртом, иначе многолетняя пыль могла забить нос и вынудить чихать. Само собой, допустить этого было нельзя. Зато случайного колыхания занавесей опасаться не стоило – мощные сквозняки шевелили их так, что тут без опаски мог бродить носорог, сумей он двигаться без топота.
Ползая в бархатном лабиринте, я чувствовал себя персонажем читанного в детстве романа. Главный герой там, помнится, тоже прятался за портьерами. И тоже собирался наблюдать за важной встречей каких-то не то регентов, не то королей.
– Вот они! – еле слышно прошептал Черный Шаман. – Сатрап Волосебугу с изменниками. Затаитесь, братья. Ждите моей команды. Хочу вначале посмотреть, как эти выродки будут предавать соплеменников. Потом казним всех сразу, по совокупности преступлений.
Я ни черта не видел. Сделал несколько шагов в одну сторону, затем в другую. Разрывов в портьерах не было. Тогда я сообразил лечь. Развел толстые золотистые кисти – и чуть не ослеп от дневного света.
В зале аудиенций помимо Волосебугу, благообразного гоблина с седой шевелюрой, находился наш старый знакомый. А именно Гушшах-Бижи, он же Потрясающий Пальмы, вождь из селения Хенд. Вождя сопровождали жена и дочь. Они стояли немного поодаль, рядом с каким-то пожилым чиновником. Наряд юной красотки отличался минимализмом – юбчонка из красочных перьев, тяжелые бусы да медальон бойца «небесных повязок». Я даже знал, чье имя на нем выбито.
Также в приемной топтались три разукрашенных старика – представители других кланов таха. Кроме того, на встрече присутствовало еще одно «официальное лицо»: ритуальное копье Либубу. То самое, что позволило военному геодезисту Заку Маггуту претендовать на звание истинного таха. Копье было украшено всевозможными веревочками, тряпочками и лежало на особом столике.
«Номмо, сколько же всего случилось с той поры!» – подумал я, вспомнив тройное испытание, выпавшее на долю орка.
– Эй! – кто-то дернул меня за ногу.
Я скосил глаза. Это была Зийла.
– Перестань пялиться на эту бесстыжую девку! – грозно сверкая очами, приказала ревнивая гоблинша.
– Я не пялюсь, родная.
– Врешь, негодяй!
– Честное диверсантское.
Зийла погрозила мне кулаком и угомонилась.
Тем временем Волосебугу взял Потрясающего Пальмы за руку и начал что-то ему втолковывать. Я прислушался.
– …Прекратить череду недоразумений, – проникновенно говорил верховный правитель. – Война не нужна никому. Жить в мире и согласии, вот что завещали нам великие предки. Разве есть какая-то польза от того, что наши молодые мужчины стреляют друг в друга? Один вред! Мужчины гибнут, женщины остаются без мужей…
– Вдовы охотней, чем замужние, посещают мою хижину по ночам, – возразил Гушшах-Бижи.
– Д-да, это существенное замечание, – после небольшой заминки согласился Волосебугу. – Но ведь у вдов имеются дети. Кто будет кормить сирот?
– Гм. Тут ты прав, вождь киафу! Почему-то сироты вдвое прожорливей остальных ребятишек. Наверное, едят за себя и погибшего отца, – на этот раз поддержал точку зрения собеседника Потрясающий Пальмы. После чего почесал живот и капризно спросил: – Слушай, Волосебугу, когда перейдем к главному разговору? И где журналисты? Моя супруга хочет, чтобы ее показали в хрустальном шаре!
– Я тоже, папа! – звонко поддержала его Лублаш.
– Журналисты будут позже. Сейчас у нас приватные переговоры. Между прочим, мы как раз и беседуем о главном. Прекращение войны…
– Да что ты заладил: «война, война!» – вспылил Потрясающий Пальмы. – Это же чепуха. Воинам хочется иногда пострелять. Проткнуть кого-нибудь копьем, получить легкую царапину самому. Прийти домой со шрамами, чтоб девки больше любили. Когда надоест биться, сами разбегутся. Я слышал, армия Черного Шамана уже почти вся в своих деревнях. А шуму-то было! О главном, говорю, давай толковать!
– Э-э-э… что вы имеете в виду, почтенный? – озаботился Волосебугу.
– Ты, похоже, не очень умен. Конечно, я имею в виду хухум! Племена таха истомились без этого лакомства.
– Да, да, хухум! – дребезжащими голосами поддержали Потрясающего Пальмы старики. – Хухум-ржа! Пища, достойная любимых детей Амма Серу. Пища, издревле необходимая всем таха!
– А я-то тут при чем? – совсем недипломатично буркнул Волосебугу. Однако тут же спохватился: – То есть я не это хотел сказать. Возможно, вы правы и змеи хухум действительно вкусны как пища…
