- Ты плачешь, - ровно отметила она.
- А не отбросишь, Оль! Ты все правильно сказала. Я очень сильно любила его, поэтому простить не смогла. Если все так, как ты говоришь – бабы у него без конца и... не пробиться, то ему тоже гов… паршиво. Он, вроде, не такой. А ты очень похожа на меня - характером.
- Работать на ассоциациях, под тебя? – криво улыбнулась она.
- А если иначе - никак? Постепенно вытеснишь, все лишнее уйдет… О! Мой Коля! Гнал, паразит, гнал же, я так и знала! – вскочила я, увидев, как на подъездную дорожку сворачивает наш Субару Форрест.
- Зачетная тачка, - отметила Ольга.
- Мужик – тоже, - оглянулась я и подмигнула я ей, уходя к машине.
Подъездная дорожка была длинной, я помнила все замеры – больше тридцати метров. Он остановился в самом ее начале и уже успел выйти из машины – одетый в форму, только без фуражки, очевидно, поехал за мной прямо со службы. Я шла к нему и понимала, что что-то не совсем... так. Или - совсем не так?
Коля даже не повернулся в мою сторону – прислонившись к машине, уставился на старый дом бабы Мани. Смотрел, мучительно сведя брови, хмурясь и сжав челюсти до играющих желваков. Услышав шум шагов, быстро взглянул на меня, скупо кинул:
- Подожди. Я сейчас, - и шагнул в сторону дома.
Я замерла – и телом и сердцем, с трудом сглатывая ком в горле. А не слишком ли для меня на сегодня – подумалось вдруг. Еще ребенка скину… - уверено, первый раз абсолютно уверенно думала я о том, что во мне сын или дочка Коли. Я помнила эту уверенность по Аньке – тогда я не обманулась. Значит, нужно поберечься. Села в машину ждать его. В салоне стоял мужской такой запах - сухая вишня, дорогой табак и кожа – хороший ароматизатор, приятный.
Коля находился в доме недолго. Вышел оттуда серьезный и даже сумрачный. Я шагнула из машины навстречу ему... откуда-то с горы пахнуло тонко и медово - липа... Коля взглянул на меня, кивнул, будто извиняясь, поморщился и решительно зашагал в сторону бани. Этого я уже не могла… Подождав, когда он скроется за дверью, тихонько пошла следом. На улице быстро темнело… Ольга окликнула меня:
- Алена, что происходит? Что-то случилось?
- Не мешай! - отрезала я и, опомнившисьь, попросила по-людски, увидев на крыльце еще и Беркутова: - Не мешайте, пожалуйста. Пожалуйста…
Спустившись по трем ступенькам, прошла по луговой траве к бане, постояла возле двери и, мотнув головой, решительно открыла ее. Не знаю, правильно это или нет, но по ощущению – нельзя оставлять его там одного.
Николай сидел на полке, спрятав лицо в ладонях. Даже не двинулся, услышав скрип двери. Я молча села рядом, прислонившись плечом, вздохнула:
- Что-то вспомнил?
- Урывками, - глухо донеслось из-под ладоней. Я встала перед ним и оторвала их от его лица, взяла его за щеки, заглянула в глаза и спросила:
- Что, Коля? Расскажи мне.
Он смотрел на меня уже почти спокойно. Почти спокойно ответил:
- Тебя. Вокзал. И то место…
- Место?
- Пошли, мне нужно туда.
- Куда, Коля?
- Не бойся, - обнял он меня за плечи, проводя к выходу, и вдруг замер…медленно повернул ко мне лицо.
- Анька – моя.
- Да я всегда знала! И что?
- А ты… - больно впился он пальцами в мои плечи, - А ты – Моя!
Люди… там же люди – Беркутов, Ольга, Женя – трепыхалось в мозгу, когда он валил меня на полок, задирая платье и срывая к чертям трусы… потом все было быстро, и я была совсем не против, потому что понимала – лучше в сперму, чем в голову. Куда бы оно выплеснулось – это больное знание? Какое оно для него – страшное? Или наоборот? Как он переживет его? И что там еще ему предстоит – про какое место он говорил? Неужели…? О, боже! Я тоже впивалась в его плечи, мычала и рычала от нахлынувшего, куснула… как тогда - чтобы увериться, что Ваня настоящий, что он еще здесь.
- Ухх… - поежился он, - ты что творишь? До крови же… дурочка, - смотрел он на свое плечо.
- А ты не пугай! – дрожал мой голос.
- Прости. Тут есть вода – не знаешь? Помыться? - встал он с меня.
- Должна быть, - пожала я плечами, отходя от пережитого и прочувствованного. Выходить из бани почему-то не было стыдно. Ничего страшного. Может, и не увижу больше никого из них - почти что свидетелей творившегося здесь и сейчас безобразия. Главное – сработало. Мозговая дурь, оказывается, шикарно вытрахивается и из мужиков тоже.
То самое место оказалось на выходе из Черного леса. Коля уверенно вел машину в сторону поляны, на которой когда-то располагался лагерь поисковиков, проехал мимо нее. Потом еще была лесная дорога, и свет фар выхватывал из темноты ветки деревьев, что будто руки тянулись в нашу сторону. Я положила ладонь на колено мужа – не отдам. Пошли все...!
Та поляна, заросшая осинником, действительно оказалась местом, откуда танки, выстроившись боевым порядком, пошли в атаку первыми, на самом острие наступления. Мощный фонарик освещал заросли, Коля тащил меня за руку за собой. То молчаливо сопя, то рассказывая срывающимся голосом о порядке построения, особенностях взаимодействия танков с пехотой... Еще раз, что ли, трахнуть его – тоскливо думала я. Попыталась иначе:
- Ты как, вообще, видишь? Темно же, как у негра в…
- Не знаю, - удивленно остановился он, - чувствую, наверное. Здесь… скоро уже.
- Коль, ты на самом деле притормози. Я хотела красиво… но раз уж такое дело, то ты должен знать – у нас будет ребенок и так пугать меня вообще-то чревато… нехорошим.
- Кто? – развернулся он ко мне, - кто будет? Ребенок…? Как ты хотела…? – дрогнул его голос. Если бы я видела в этой темноте выражение его лица – другое дело, но проклятый фонарик… Как я хотела? А что тут не ясно? Романтично, красиво и чтобы запомнилось.
- Как… С выходом!
- Ой, мама… - громко хохотал мой муж, стоя на опушке страшного Черного леса и похоже – в двух шагах от места той своей гибели. Хохотал и укатывался с меня, обнимая и прижимая к себе. Истерика? Как будто не похоже.
- Ты чудо, Алена, ты у меня просто чудо… - успокаивался он.
- Так для тебя родилась, - осторожно напомнила я.
- Само собой… пошли отсюда. Не хочу...
- Пошли, - согласилась я с облегчением.
Идти обратно было труднее, мы почти заблудились в осиннике. И от этого мне почему-то стало легче и спокойнее – не хотелось его связи с этим местом, просто категорически не хотелось. Когда выдрались, наконец, к дороге и нашли машину, он сам пристегнул меня ремнем безопасности, и мы тронулись - домой.
