— Ты о чём? — не верилось в происходящее. — Это всего лишь желание отца выразить благодарность за исцеление сына. Этого мало. Я сказал — проси, чего хочешь.
Мало? Да хватит одной жемчужины, чтобы оплатить медицинские услуги. А здесь не менее пятидесяти горошин! Если бы граф оплатил лечение деньгами, она бы не отказалась.
— Ничего не нужно, — встала Наташа. — Спасибо вам, что не бросили меня умирать в подвале, что… — глаза наполнились слезами. Она замолчала, чувствуя, что сейчас расплачется.
— Это ты прости меня, Птаха, — он бросил ожерелье на стол, привлекая её к себе. — Никакого золота не хватит, чтобы выразить мою признательность тебе. А украшение нужно взять. Оно твоё.
Его руки сжимали её плечи. Мышцы напряглись в желании продлить момент прикосновения, не выпускать из своих объятий странную заморскую птицу.
— Нет! — вырвалась девушка, выбегая из кабинета.
Близость Бригахбурга снова тревожила. Удушливый жар охватил тело, перед глазами плясали огненные вихри. Сердце билось гулко, часто. Так же неистово бились в мозгу мысли: «Нет, только не это. Не сейчас. Мне не нужен никто». А сама уже не верила, что сможет устоять, выдержать натиск пробуждающихся чувств к настойчивому, искушённому, взрослому и такому привлекательному мужчине.
* * *
Перед обедом так и не удалось отдохнуть. Наташа не ощущала усталости, заново переживая случившееся в кабинете. Уверенность в том, что она поступила правильно, крепла. Теперь никто не сможет упрекнуть её в корысти.
Юфрозина, поправляя на поясе ножны, косилась на компаньонку, желая обратить на себя внимание. С чего бы это? Девушка присмотрелась. Ах, вот в чём дело! Фрося переоделась. Новое платье шоколадного цвета походило на платье баронессы. Один фасон на все случаи жизни. Скучно. А вот украшение действительно достойно отдельной витрины — с ультразвуковым извещателем — в музее. На длинной золотой цепи крепились тринадцать цветных камней в золотых оправах, имитирующих цветочные распустившиеся бутоны. Самый крупный бесцветный камень располагался по центру и утопал внутри цветка лилии. По синему сапфиру в соцветии угадывался василёк, ромашка — с жёлтым «глазом» топаза, роза — с красным рубином, колокольчик — с голубой шпинелью. Другие цветы и камни казались Наташе незнакомыми.
Графиня, перехватив восхищённый взгляд компаньонки и приняв важный вид, демонстрировала своё превосходство перед безродной девкой. А та в свою очередь смерила её сочувственным взглядом: бедная Фрося! Ей ничего не остаётся, как щеголять по тёмным коридорам замка в многочисленных украшениях и показывать своё богатство на семейных обедах. Так и развлекается местная знать.
Обед.
«Рыбный день», — отметила Наташа, бегло осматривая стол.
Агна выглядела бледной и грустной. Скорбные складки залегли в уголках губ.
Дитрих, впрочем, как всегда, довольный и неунывающий, с блуждающей улыбкой на лице, следил за женщинами.
Бригахбург встал и, взяв ничего не понимающую русинку за руку, вывел её в центр залы.
Сидящие за столом члены семьи последовали за ними.
Девушка, увидев в руке графа знакомую пиксиду, внутренне сжалась.
— Прошу внимания, — обыденно начал Герард, поворачивая Наташу лицом к присутствующим. — Хочу выразить нашей гостье свою отцовскую благодарность за исцеление Ирмгарда и отблагодарить её подношением.
Открыв шкатулку, протянул ей знакомое жемчужное ожерелье:
— Прими.
Хитрец! Что ей оставалось делать? Не унижать же мужчину перед всеми отказом? Она с осуждением сверкнула на него глазами. Он же, пользуясь тем, что никто кроме неё не видит его лица, довольно щурясь, улыбнулся краем губ.
— Вы всегда добиваетесь своего? — прошептала Наташа, обдав сиятельного ледяным взором.
— Всегда, — скосил он глаза на дар. — Бери.
Она так и поступила, чуть присев, боясь потерять равновесие и не опозориться перед присутствующими.
Последовал поцелуй ручки виновницы торжества. К дарителю присоединился Дитрих, задерживая её ладонь в своих руках. Баронесса и графиня ограничились лёгким небрежным поклоном головы.
Девушка облегчённо выдохнула, когда её проводили за стол.
Давно она не ела рыбы. Наваристая уха с обилием овощей напомнила ту, что готовила мама. Чего-то не хватало. Отчаянно захотелось жареной картошки с луком и грибами в сметане.
На Наташу никто не смотрел, как будто ничего не произошло. Вот и хорошо. Пусть завидуют молча.
Речная щука. Крупная, зажаренная в виде филе, без костей, она была без характерного привкуса тины. Вспомнилось высказанное ею предположение, что Бригахбург может подавиться рыбной костью. Девушка хмыкнула, украдкой взглянув на его сиятельство. Он невозмутимо поедал рыбу, не спеша, тщательно пережёвывая. Запомнил.
Юфрозина, показывая пример, как нужно держать спину, ела, не обращая ни на кого внимания. Она изредка поглядывала на резную пиксиду из слоновой кости, пристроенную компаньонкой у тарелки.
Наташа, подражая графине, отбросив условности и стеснительность, приступила к еде.
Герард, заметив её решительность, довольно улыбнулся, решив про себя, что это хороший знак. Иноземная леди выглядела уж очень измождённой. Может быть, ей следовало отлежаться несколько дней в постели?
Наташа чувствовала на себе изучающий взгляд барона. Она уже привыкла, что её здесь рассматривают, как диковинку. Дома она, как большинство девушек её возраста, ничем не выделялась. Кто хотел привлечь мужское внимание, использовали броский яркий макияж, вызывающе одевались. Всё внимание мужчин доставалось им. Сюда бы одну из них: в коротких джинсовых шортах и топике, в обуви на платформе с высоченной шпилькой, боевой раскраской лица а-ля-вамп и причёской девочки-эмо. Ещё татуировочку на спинку и животик. Здесь бы все замертво упали! Наташа едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.
Обед, как и завтрак, проходил в молчаливой тягостной обстановке. Никакого сравнения с обедами в семье Ильиных: с шутками, обсуждением предстоящих дел, ненавязчивым бормотанием телевизора на стене. Иногда — недовольным бурчанием мамы на отца, закрывшегося раскрытой газетой.
Подвинув к себе небольшую пустую мисочку, Наташа отложила туда несколько кусочков рыбы для кота. Подумав, добавила печенье для собак. Перехватив вопросительный взгляд Бригахбурга, ответила на его немой вопрос:
— Это для кота и собак. Они ждут.
— Их всех кормят, — продолжил есть мужчина.
— Я хочу их навестить.
— Кошка, которая на кухне? — перестав жевать, его сиятельство покосился на Дитриха.
— Нет. Кот. Чёрный. В парке видела.
— У нас нет чёрных котов, — подняла взор от тарелки баронесса. — У нас никогда не было чёрных котов. Я бы знала.
— Я его держала на руках и гладила, — не уступала Наташа. Из неё эта «овечка» хочет сделать… кого?
