Но, похоже, ничего не сработало. Роуз общалась в основном с Эллой — расспрашивала о матери, рассматривала снимки, повсюду ходила с ней вместе. Эти двое стали подругами — не разлей вода, спевшейся парочкой. И Роуз не собиралась подвинуться и дать место Мэгги в тесном семейном кругу. Стало ясно, что она так и не простила ее. А Мэгги никак не могла сообразить, как же добиться прощения. Может, просто извиниться перед Роуз? Она делала это снова и снова, и все без толку. Значит, нужно было найти способ заставить сестру понять, что отныне все будет по-другому.
Хорошо, думала Мэгги, что у Роуз есть жених. Будущий муж. И впереди свадьба, которую она, должно быть, продумала с такой же точностью, как когда-то спланировала карьеру. Выведенная на компьютере схема размещения гостей. Флорист, выбирающий лучшие цветы для букета. Кстати, а как насчет свадебного платья?
Мэгги вскочила так поспешно, что окатила всех водой. Дора взвизгнула. Джек укоризненно поглядел на нее, а Элла протянула полотенце. А Мэгги смотрела только на сестру.
— Эй, Роуз! — позвала она.
Та, вздрогнув, проснулась и сонно моргнула.
— У тебя уже есть свадебное платье?
Роуз снова закрыла глаза.
— Подыскиваю.
— Ну, спи-спи, — пробормотала Мэгги. Вот он, идеальный шанс! Если она сумеет найти Роуз подходящее платье… содеянного, конечно, не исправить, но это могло бы по крайней мере стать началом примирения. Знаком искренности Мэгги. Знаком того, что она желает сестре только добра.
Кроме того, поиски подвенечного наряда — символический акт. Она помнила это из лекции о происхождении мифов. Профессор рассказывал о священных квестах, когда герой выходил в мир и приносил что-то волшебное, необыкновенное: меч-кладенец, чаиу, хрустальную туфельку или заколдованный боб.
«"Тавейн и Зеленый рыцарь", — перечислял профессор. — "Джек — Бобовое зернышко", "Властелин колец"».
И с какой целью велись эти поиски? Знание. Только обретя знание, герой мог жить счастливо. Что же, Мэгги не чувствовала себя героиней и даже не слишком понимала все эти рассуждения о самопознании и символизме, зато прекрасно разбиралась в модах, умела выбирать вещи, а главное — знала свою сестру. И знала, что способна подобрать лучшее платье для Роуз.
Мэгги открыла книгу с заказами. Последнее время она была очень занята: предстояло покупать платье для пятидесятой годовщины свадьбы Либерманов, а миссис Ганц собралась в круиз… но время для Роуз, конечно, найдется. Откуда же начать? С отдела подвенечных платьев в «Саксе»? Там не бывает больших размеров, но по крайней мере можно определить тенденции моды. Потом, получив некоторое представление о том, что искать, можно пробежаться по своим любимым уцененным магазинам. Она видела там подвенечные платья, но пробегала мимо, поскольку стариков подобные вещи не интересовали, и…
— Послушай, Роуз, — она старалась говорить небрежно, — сколько еще ты здесь пробудешь?
— До понедельника.
Роуз поднялась, подошла к бассейну и нырнула в воду.
Значит, четыре дня. Сможет ли Мэгги управиться за такой короткий срок? Сомнительно. Наверное, стоит начать прямо сейчас.
— Какой твой любимый предмет? Из одежды? — спросила она сестру.
Роуз подплыла к краю бассейна и положила руки на бортик.
— Голубая фуфайка с капюшоном. Помнишь ее?
Мэгги с упавшим сердцем кивнула. Она, разумеется, помнила. И даже слишком хорошо, потому что весь шестой класс Роуз из нее не вылезала. Отец не мог уговорить дочь снять фуфайку даже для того, чтобы постирать.
— Ты носила ее, пока она не развалилась.
— Да. Моя голубенькая старушка… — любовно улыбнулась Роуз, словно речь шла о человеке или собаке.
Мэгги стало совсем худо. Как определить, что нужно Роуз, если ее идеалом до сих пор оставалась потертая голубая фуфайка с молнией?
Придется начинать с нуля. И если у нее всего четыре дня, значит, потребуется помощь.
Пока Роуз плескалась в воде, Мэгги поманила к себе Дору, Эллу и Льюиса.
— Дорогие мои, вы должны помочь мне с одним дельцем, — прошептала она.
Дора подвинула шезлонг поближе. Глаза ее сияли.
— Какие чудесные новости!
— Вы даже не хотите узнать, что за дело? — удивилась Мэгги.
Старики переглянулись и торжественно покачали головами.
— Здесь скука смертная, — призналась Дора. — Дайте нам любое задание!
— С радостью поможем, — попросила Элла.
— Тогда ладно, — кивнула Мэгги, переворачивая страницу книги и мысленно намечая ход действий. — Вот что я имела в виду…
56
— Готов? — спросила Элла, перебирая листочки в скоросшивателе. — Может, сначала сядешь?
— Я стар, так что предпочитаю сидеть, — согласился Льюис и, выдвинув стул, уселся и выжидательно глянул на собеседницу. Элла, примчавшаяся в издательство с утра пораньше, замялась, откашлялась и нерешительно оглянулась на Мэгги. Та ободряюще улыбнулась, и Элла начала читать стихотворение, написанное совместно с Мэгги и названное «Плач старика».
Я видел сам, как поколенья лучшие умы
Уничтожались старости приходом.
Измученные диспепсией и склерозом,
Затянутые в полиэстр,
Тащились, шаркая, к заброшенным парковкам,
Послушать пенье ранней птички на рассвете.
— Господи Боже! — Льюис изо всех сил старался не рассмеяться. — Вижу, вы обе недавно открыли Алена Гинсберга.
— Именно! — гордо подтвердила Мэгги. — И хотим, чтобы стихи напечатали под нашей подписью. Совместной подписью, — поправила Мэгги.
— Хорошо, хорошо. Две подписи. Все, что угодно.
— Как продвигается сверхсекретная миссия? — поинтересовался Льюис.
Лицо Мэгги омрачилось.
— Дело оказалось труднее, чем я думала, — призналась она. — Но, думаю, все уладится. Вы же не отказываетесь помочь, верно?
— Конечно, — заверил Льюис. Мэгги кивнула, спрыгнула с письменного стола и взяла сумочку. Было еще рано, и в издательстве «Голден-Эйкрс газет» сидели только они трое.
— Мне пора. Миссис Ганц ждет свои купальники. Увидимся дома, в четыре.
Элла проводила внучку улыбчивым взглядом.
— Итак, дорогая, — начал Льюис, — каково тебе в роли бабушки?
— Прекрасно. Нет, правда. Мэгги делает просто поразительные успехи. Можно сказать, ее бизнес процветает. У нее почти не остается времени.
— А Роуз?
— Похоже, мысли о свадьбе сводят ее с ума. А Мэгги действует на нервы. Но девочки так любят друг друга. Это я знаю точно.
Элла вспомнила, как еще до приезда Роуз Мэгги постоянно упоминала о ней, казалось, в самые неподходящие моменты, но никогда не звала по имени. Только «моя сестра». «Мы с сестрой ездили с отцом на футбол». «Мы с сестрой жили в одной комнате, потому что Сидел Ужасная заставила меня переехать во время ремонта».
