Мне сообщили, что меня представят на "химию", но не было пока ни комиссии и не было суда. Надо уметь доигрывать затеянную буффонаду. Это необходимо. Привет всем. Прошу Вас, берегите себя.
Сергей.
При сем четыре коллажа из коры и засушенных цветов.
12.09.75 г.».
О Никулине в этом письме Параджанов упоминает в связи с одним событием в его тюремной жизни. Желая хоть сколько-нибудь облегчить себе жизнь, он сказал начальнику: «Дайте работу полегче, вам мои друзья подтвердят, что я болен. Знаете артиста Никулина?» Начальник в ответ: «Ну ты трепач! Да кто ты и кто Никулин?! Он — народный артист, а ты — зэк!» Но вдруг в тюрьму приехал сам Юрий Никулин: «Помогите моему другу!» И сразу же Параджанову дали терпимую работу, смягчили режим. В это самое время Юрий Владимирович пишет Льву Кулиджанову:
«Дорогой Лева! Пишу из Ленинграда. Доехали хорошо. Ехали до Питера всего одиннадцать часов без приключений. 5-го начинаем работу в цирке. Параллельно съемки на Ленфильме. Будет месяца два тяжело. Но моральное состояние хорошее.
Теперь о параджановских делах.
Сообщаю тебе, как ты просил.
Сестра его сделала такое письмо от себя. Что касается письма из Союза, то кроме тебя я ни с кем не говорил. Баталов в Болгарии. Но, на мой взгляд, такое письмо мог бы подписать Герасимов (Тамара сказала, что он готов) или, например, Рошаль (он на такое дело идет). Письмо должно быть адресовано Зам. начальника гл. Управления исправительно-трудовых учреждений МВД СССР Кузнецову Федору Трофимовичу (вот у этого генерала я и был)…
В письме просьба (ходатайство) в случае досрочного освобождения С. И. Параджанова и отправки его на работу, перевести его на работу в область поближе к Москве. В этом случае товарищи по работе могут поддержать его, чтобы до конца срока он мог бы заниматься своим основным делом в кино.
Вот и все дела.
Целуем вместе с Танькой всю Вашу семью.
Прими мои лучшие пожелания. Не болей больше.
Обнимаю.
Ю. Никулин».
Судьбу Параджанова решил, как известно, личный разговор французского поэта-коммуниста Луи Арагона с Л. И. Брежневым. Советская власть искала случая помириться с Арагоном: тот проклял ее после советских танков в Праге. Брик уговорила Арагона приехать в 1978 году в Москву. Повод — вручение Международной премии мира греческому поэту Яннису Рицо-су, тоже коммунисту. Арагон прилетел, вручил премию и встретился с членами политбюро. В итоге Сергей Параджанов досрочно вышел на свободу…
* * *
Если всех, кому за свою жизнь помог Юрий Никулин, поселить в одном доме, то здание это оказалось бы многоэтажным и многоподъездным. Как в одной из новелл У. Фолкнера, герой которой, 15-летний юноша, приезжает впервые в Нью-Йорк и смотрит из окна автобуса на Рокфеллер-центр. «Чей это такой громадный дом?» — спрашивает он у попутчиков. «Рокфеллера», — отвечают они. «Наверное, у него большая семья», — решает юноша. У Юрия Никулина, можно сказать, тоже была большая семья. Сотни людей благодаря ему получили работу, звания, путевки в санаторий, лечение в хороших больницах, крышу над головой, квартиру, прописку. Ведь большинство артистов цирка — люди без дома, чуть ли не каждый месяц переезжающие из города в город. Юрий Владимирович добивался для них квартир в Москве. Он также основал Фонд помощи ветеранам цирка.
А впервые Никулин вышел на широкую тропу помощи людям в 1971 году, когда отправился в Московский горком партии хлопотать о кооперативном доме для цирковых артистов. Принявший его чиновник А. М. Калашников не мог тогда поверить, что Юрий Никулин, заслуженный артист РСФСР, всенародный любимец, сам до сих пор живет в коммунальной квартире. Он устроил проверку, а потом предложил Никулиным переселиться в отдельную квартиру в доме на углу Малой и Большой Бронных. Из интервью Юрия Никулина: «Но тут взбунтовалась моя жена Таня. Почти все другие комнаты нашей коммуналки занимали ее родственники, и жене было жалко их бросать. Я долго убеждал жену переехать, но сдалась она только при условии, чтобы я, раз у меня так хорошо получилось, позаботился о всех остальных. За три года я это задание выполнил. С этого началась моя работа "ходоком". А закончилась 26 миллионами долларов на строительство нового цирка, которые помог получить Николай Иванович Рыжков. Так что и по сей день говорю "спасибо" Алексею Максимовичу Калашникову. Ходил к министру внутренних дел Ерину, хлопотал, чтобы Калашникову дали военную пенсию, как сотруднику органов внутренних дел в военное время, но не вышло. Не всегда удавалось помочь людям»…
ДИРЕКТОР
Алексей Герман: «Для меня остается загадкой, как он мог чем-то руководить. Он был человеком бесконечно добрым. Руководителю, наверное, в первую очередь требуется все-таки не доброта. А у него это было главное качество. Его всегда о чем-то просили, он всегда что-то для кого-то делал…»
Когда Юрию Владимировичу исполнилось 60, он ушел с манежа. Это было принципиальное решение, которое он принял много раньше, еще в 1975 году, когда ему исполнилось 54 года. Решение пришло, когда они с женой сидели в цирке и смотрели представление, в котором коверным выступал Карандаш, уже совсем старый. И номера, которые в свое время этот великий клоун исполнял изумительно, теперь, в свои 74 года, он был уже не в состоянии работать. При виде этого у Никулина защемило в груди от душевной боли, и он твердо решил: «Всё, стукнет 60 лет, я сам уйду». Так и сделал.
Он думал, что на пенсии сможет много читать, гулять, отдыхать, больше раскладывать пасьянсы и разгадывать кроссворды, смотреть фильмы и сниматься в кино, воспитывать внуков. Но в жизни всё произошло иначе: цирк опять его не отпустил. Юрий Владимирович Никулин сначала стал главным режиссером и худруком Московского цирка на Цветном бульваре, а с 1984 года — его директором. Много сил он отдал реконструкции старого цирка… Впрочем, обо всем по порядку…
1981 год. Юрий Никулин — больше не клоун. Анатолий Колеватов, директор Союзгосцирка, уговаривал его остаться: «Вы же еще физически крепки, народ идет в цирк на ваше имя, не бросайте цирка. О партнере, Михаиле Шуйдине, подумайте, в конце концов. Несколько десятилетий вместе. Каково будет ему, когда вы уйдете?»
Михаил Николаевич Шуйдин, и правда, тяжело переживал эту ситуацию. Отношения этих двух людей складывались не так просто, как могло показаться многим. Они были отличными профессионалами, прекрасными партнерами, на манеже понимали друг друга без слов. Но по-человечески Юрий Никулин и Михаил Шуйдин, Миша и Юрик, никогда не были близки. И в доме у Никулиных Шуйдин был всего только один раз и то по случаю: принес фотографию для заграничного паспорта. Разговоров о чем-либо кроме цирка, работы, профессии они практически не вели. Когда в 1949 году они составили клоунскую пару, то сначала их отношения складывались как скрытое соперничество, потом они начали притираться друг к другу. И притерлись, но дружбы не возникло. А почему, собственно, она должна была появиться? Дружба не рождается по заказу, стать кому-то другом, пожалуй, даже сложнее, чем полюбить…
