— Что это значит? — шепотом спросила Кайку. Вопрос, казалось, застал его врасплох.
— Ну, это вроде вашей защитной молитвы. — Но в Охамбе не верят в богов. И вы не верите, что предки продолжают жить где-то, кроме вашей памяти.
— Это обращение к пашу.
Кайку впервые видела Тсату смущенным.
— Я попросил у тебя защиты и предложил тебе свою. Это просто обычай.
Кайку убрала с лица прядь мокрых волос.
— А как я должна ответить?
— Хтре.
Кайку повторила, не очень, впрочем, уверенная в произношении.
— Это значит, что ты просишь и обещаешь мне то же самое.
Она улыбнулась.
— Хтре, — повторила Кайку уже более твердо.
— Это просто обычай. — Он не смотрел на нее.
Они выбрались из воды в расширяющийся коридор. После долгого пребывания в кромешной тьме теплое свечение впереди рождало в них тревогу. Двигались очень осторожно, держась стен. Пальцы скользили по ржавым панелям, скрепленным между собой странным веществом, которого не знали ни Кайку, ни Тсата. Добравшись до конца тоннеля, они увидели в неверном теплом свете, что их ждет не стена, а крутая горка. Они выглянули из отверстия трубы — никого. Сверху — темнота, вокруг — металл. Откуда исходил свет, тоже было неясно.
С одной стороны к скату прикреплялась металлическая лестница.
Кайку ничего не оставалось, как лезть наверх. Более безопасного пути не было. Тсата остался внизу. С кожаной одежды ткиурати капала вода, и вскоре у его ног образовалась лужа. Кайку вдруг пожалела, что не придумала, как уберечь винтовку от воды и пронести ее сюда. С ней она чувствовала бы себя спокойнее, хотя если бы их обнаружили, толку от винтовки было бы немного.
Она достигла верхушки лестницы, и сердце ее упало при виде истинных размеров рудника.
Кайку предполагала, что горбатый панцирь окажется потолком здания, но ее ожидания не оправдались. На самом деле это была «шляпка» гигантской шахты, уходившей куда-то в неизмеримые глубины земли. Из стен ее торчали вздувшиеся камни и зазубренные отростки скалы. Широкие выступы покрывали стены наподобие шрамов. Скат, по которому взобралась Кайку, заканчивался полукруглой платформой, на которой стоял огромный сливной чан. Позади него медленно вращались два колеса, приводя в движение гигантские шестерни. Закрепленные на громыхающих цепях ковши поднимали воду и выливали ее в чан, а потом монотонно опускались, чтобы зачерпнуть еще.
Кайку каким-то чутьем уловила, что вокруг никого нет, и выбралась на платформу. Она стояла и с благоговейным ужасом осматривала это невероятное, нереальное, жуткое место.
Свет, который они видели, исходил от металлических факелов и колонн, горящих странным пламенем — оно походило не на обычный огонь, а на огненный пар. Клубы дымного пламени взвивались вверх и рассеивались, оставляя только зловонный дым, который собирался над шахтой. Кайку вдруг поняла, что вверху черно не от недостатка света, а от завесы плотного дыма, который медленно просачивался наружу через поры в крыше.
Сотни выступов и колонн соединяли между собой сеть ветхих деревянных и веревочных мостков и лестниц. Стены ощетинились подпорками и балками из дерева и металла, обозначая путь для рудничных тележек. В зевах пещер полыхал огонь. В глубине ревели нории, выпуская из себя струи пара, ни на минуту не прекращая свое бессмысленное, тупое движение. Подъемные краны катились в никуда, не выпуская из железных клювов никому не нужные грузы. Тонкие струи воды изливались из пещер и падали в пустоту или разбивались о выступы, превращаясь в брызги и пар. Кайку увидела маленькие ветхие хижины из дерева, которые лепились друг к другу, иногда — прямо на верхушке колонны. Порой их связывал с окружающим пространством один-единственный мост. Здесь было жарко, душно и отвратительно пахло, во рту ощущался неприятный металлический привкус.
Кайку с удивлением и страхом глазела на это порождение ткущих. Она в жизни не видела столько металла, тем более — выкованного таким образом. Что же за кузни у этих ткачей? Что происходило на протяжении двух столетий в их монастырях, где Великие Мастера создавали маски? Кто соорудил это все, включая те странные факелы и те диковинные штуки, которые шипели, выпускали пар и двигались сами по себе?
К ее плечу что-то прикоснулось. Кайку подскочила от неожиданности. Это был всего лишь Тсата.
— Нам лучше спрятаться. — Он обвел взглядом картину, и в его глазах отразилось не то отвращение, не то злость.
Они продвинулись к стенам шахты, где сгущалась спасительная тьма. Разрозненные металлические факелы давали больше света, чем обычные светильники, но все же не могли рассеять весь мрак в этом чудовищном месте. Из тени Кайку и Тсата еще раз внимательно осмотрелись. Движения не было. Шахта казалась заброшенной.
— Твои глаза… — Тсата повернулся к Кайку.
Кайку нахмурилась.
— М-м-м?..
— Они изменились. В твоих зрачках больше красного, чем раньше.
— Раньше? — Она смотрела на него с недоумением.
— Раньше. До того, как мы проникли в трубу.
Кайку задумалась. Ей вспомнилось удивление в голосе Тсаты, когда она отказалась зажигать свечу.
— Насколько там было темно?
— Слишком темно, чтобы ты что-то разглядела.
Кайку ощутила, как по телу прошла дрожь. Она что… приспособилась? Использовала кану, даже не подозревая об этом? Обострила свои чувства, чтобы видеть в темноте? Она не знала, как ей это удалось. Наверное, неосознанно, так же, как в случае с Джугай, когда она исторгала из его тела яд руку-шаев. Чем больше она использовала кану, тем больше, казалось, кана использовала ее. Она была не столько госпожой, сколько живым источником, проводником. А у сестер Красного ордена так же? Нужно будет спросить у Кайлин, когда они вернутся.
Если им будет куда возвращаться.
Она отогнала от себя эту мысль, едва та возникла. Нет времени на сомнения и страх. Армия искаженных уже должна подойти к Провалу, и сама Кайку ничего, ничего не может с этим поделать. Остается лишь надеяться, что ее предупреждение дало им время подготовиться или убраться оттуда.
Они прошли по платформе к мосткам, которые жались к стенам шахты. Они вели к входу в тоннель. Мостки были железные, вбитые в скалу подпорки поддерживали их над непостижимой пропастью. Кайку не хотелось прикасаться к перилам голой кожей. В Сарамире перила делали из резного дерева или — изредка — из полированного камня, но не из металла, тем более — такого: ржавого, шелушащегося от оседающего пара.
Когда они добрались до конца, Кайку вздохнула с облегчением. Камню можно доверять.
Тоннель шел вниз, и они с величайшей осторожностью спустились в него. Пол усыпали осколки камней, галька, гниющие остатки пищи и деревянная стружка. Здесь было так же пусто, как и во всей шахте. Никаких следов настоящих горнодобывающих работ. Неровные стены дышали нетронутой древностью.
