— Совершенно очевидно, что отношение инспектора Монтеса к своему начальству, в данном случае к вам, оставляет желать лучшего, — заметил Ириарте. — Он не должен был выносить отчет из комиссариата без вашего разрешения. Сабальса тоже не должен был ему это позволять. Но, с другой стороны, он член нашей следственной группы, и нет ничего странного в том, что он хочет быть в курсе того, что происходит.
— А вам не кажется, что он должен был посещать совещания, которые для этого и существуют? — поинтересовалась Амайя, которой надоели проявления этого корпоративного шовинизма, всегда заставлявшего мужчин оправдывать действия, подвергающиеся критике со стороны женщины.
— Я думал, что он болеет. Так мне сказал Сабальса.
— Вы своими глазами увидели, от какой болезни страдает инспектор Монтес, — заметила Амайя, даже не пытаясь скрыть свое возмущение. — Ваша супруга согласилась одолжить нам свой автомобиль?
— Он припаркован позади комиссариата, — раздраженно отозвался Ириарте. — Как вы и просили, — уже мягче добавил он, как бы давая ей понять, что он ей не враг.
Она досадовала на себя за то, что так резко разговаривала с человеком, который с самого начала следствия оказывал ей всяческую поддержку. Выражение ее лица смягчилось, и она взяла сумку, висевшую на спинке стула.
— Пойдемте.
Автомобиль жены Ириарте представлял собой старую четырехдверную «микру» гранатового цвета с детскими креслицами на заднем сиденье. Инспектор протянул ей ключи, и она потратила несколько секунд на то, чтобы поправить сиденье и зеркала. К тому времени, как они покинули парковку, и Монтеса, и его машины уже и след простыл. Но Амайю это нисколько не обеспокоило. Она и так прекрасно знала, куда он поехал. Она намеренно неторопливо вела машину, давая Монтесу время прибыть на место. Когда инспектор Ириарте начал выказывать признаки нетерпения, она выехала из Элисондо на шоссе, ведущее в Памплону. Проехав пять километров, она остановила машину на парковке перед отелем «Бастан». Ириарте уже собирался засыпать ее вопросами, как вдруг заметил у входа в ресторан автомобиль Монтеса. Амайя припарковалась напротив и сидела неподвижно, пока к отелю не подъехал «мерседес» Флоры. Ее сестра вышла из машины и несколько раз огляделась вокруг, прежде чем стремительно скрыться за дверью.
— Теперь я понимаю, зачем вам понадобился этот автомобиль, — кивнул Ириарте.
Не произнося ни слова, Амайя жестом пригласила его вместе с ней выйти из машины. Уже окончательно стемнело, и, хотя было еще довольно рано и на стоянке было гораздо меньше автомобилей, чем накануне, они смогли подойти достаточно близко. Сквозь стеклянную дверь им был отлично виден весь обеденный зал. Монтес сидел у самого окна, и они не видели его лица. Флора расположилась напротив и поцеловала его в губы. Он протянул ей свернутый в трубку конверт, который она поспешила открыть.
Даже издалека было видно, как она резко переменилась в лице. Флора попыталась улыбнуться, но гримаса, исказившая ее лицо, лишь отдаленно напоминала то, чем она должна была являться. Она что-то сказала и вскочила на ноги. Монтес сделал то же самое, но она положила ладонь ему на грудь и заставила его снова сесть на стул. Поспешно наклонившись к нему для поцелуя, она быстрыми шагами направилась к двери.
Она сбежала по ступенькам, отделяющим вход в ресторан от парковки, держа в одной руке конверт, а в другой ключи от машины, и подошла к «мерседесу», на ходу открыв электронный замок.
Амайя вплотную подошла к ней, выйдя из-за автомобиля.
— А тебе известно, что присвоение улик, имеющих отношение к полицейскому расследованию, это уголовное преступление?
Ее сестра замерла на месте, прижав руку к груди, с искаженным до неузнаваемости лицом.
— Как ты меня напугала!
— Ты не собираешься мне отвечать, Флора?
— Что? Это? — произнесла Флора, поднимая конверт. — Я только что нашла его на полу. Я на него даже не посмотрела, так что понятия не имею, что это такое. Я собиралась отвезти его в муниципальную полицию. Если ты говоришь, что это улики, значит, их обронил инспектор Монтес. Я уверена, что он скажет тебе то же самое.
— Флора, ты открывала конверт и прочла его содержимое. Твои отпечатки остались на каждой странице. К тому же я собственными глазами видела, как Монтес его тебе вручил.
Флора пренебрежительно улыбнулась, пытаясь умалить важность того, о чем говорила ей Амайя, и открыла дверцу автомобиля.
— Куда ты собралась, Флора? — поинтересовалась инспектор, толчком захлопывая дверцу. — Ты уже знаешь о совпадении образцов. Нам необходимо поговорить, и тебе придется поехать со мной.
— Только этого мне и не хватало, — взвизгнула Флора. — Похоже, от безнадеги ты готова арестовать всю свою семью. Фредди, Роз, а теперь меня… Ты собираешься упечь меня, как и аму?
Несколько человек подошло к двери в кафе, но обернулись, глядя на них. Амайя ощутила, как ее захлестывает ярость. Фредди и Роз! Этот идиот Монтес, похоже, держал ее сестру в курсе всех подробностей расследования.
— Я тебя не арестовываю, но благодаря Монтесу ты уже знаешь, что муку взяли в твоей кондитерской.
— Ее мог вынести любой из работников.
— Ты права, поэтому мне и нужна твоя помощь. А кроме этого, я хочу знать, почему ты не сообщила мне о том, что сменила муку.
— Я сделала это несколько месяцев назад. Я не думала, что это может иметь значение. Я и сама об этом почти забыла.
— Насчет нескольких месяцев ты лжешь. Роз брала муку всего месяц назад. И она совпадает.
Флора взволнованно провела ладонью по лицу, но тут же взяла себя в руки.
— Этот разговор окончен. Или ты меня арестуешь, или я не собираюсь с тобой разговаривать.
— Нет, Флора, решать, когда окончить этот разговор, буду я. Не заставляй меня вызывать тебя в комиссариат, потому что я это сделаю.
— Какая ты мерзкая! — воскликнула ее старшая сестра.
Этого она не ожидала.
— Мерзкая, говоришь… Нет, Флора, я всего лишь делаю свою работу. Но вот ты действительно злая. Ты всю свою жизнь посвятила тому, чтобы причинять вред, выпускать яд, осыпать упреками и обвинениями всех, кто тебя окружает. Меня, сестричка, тебе не задеть, потому что я привыкла иметь дело со всякой нечистью. Но есть другие люди, которым ты намеренно причиняешь вред, стремясь разрушить их жизнь. Ты подрываешь их веру в себя, как в случае с Роз, или разбиваешь им сердце, как в случае с беднягой Виктором, который увидел тебя вчера с Монтесом.
Циничная улыбка, с которой Флора слушала Амайю, при ее последних словах превратилась в гримасу удивления. Амайя поняла, что попала в яблочко.
— Он видел вас вчера, — повторила она.
— Я должна с ним поговорить.
Флора распахнула дверцу машины в новой попытке уехать.
— Не стоит, Флора. Ему все стало предельно ясно, когда он увидел, как вы целуетесь.
