— Дня два-три, от силы… Началось обезвоживание…
И белокожий парень отвечал, озабоченно качая головой:
— Плохо… Лучше бы после моего отъезда…
Я не понимала, о чем они говорят, а попросить объяснений не было сил. Но эти загадочные люди нравились мне больше Верховского. Потому что они не тормошили меня, как он. Позволяли лечь, закрыть глаза, отдохнуть.
— Ира!
Вот, снова он. Что за напасть такая!
— Ира!
Придется встать. Он не отстанет, я знаю.
Я поднялась на ноги и оглянулась назад. Внизу расстилалась пройденная мной пустыня. Я поднялась не очень высоко, до вершины еще идти и идти. Отдохнуть бы. Почему он не дает мне отдохнуть?!
Меня ударили по щеке. Не сильно, но ощутимо.
— Отвечай!
— Оставь меня, — ответила я внятно.
— Говори со мной! Слышишь? Говори!
— О чем? — спросила я, не открывая глаз.
Попробую поспать стоя.
— О чем угодно! Ты учишься?
Я молча покачала головой.
— Отвечай!
Меня ударили по щеке.
— Нет, — ответила я.
— Учиться хочешь?
— Да, — ответила я, не дожидаясь нового удара.
— Тогда будем заниматься.
— Чем?
Я старалась говорить коротко и односложно. В промежутках между ответами можно немного поспать.
— Историей. Тебе придется сдавать историю. Ты в курсе?
— Да.
— Слушай меня внимательно. Начнем с самого начала.
Он тряс меня снова и снова, орал на меня. Заставлял вставать с земли и брести дальше, выше, по пустой горной тропе, уходящей в небо. Я уже боялась оглядываться назад, потому что поднялась очень высоко. Так высоко, что в ушах непрерывно звенело.
Но до вершины еще далеко.
— Отвечай мне! Кто такие древляне?!
— Не знаю…
— Знаешь! Я только что тебе рассказал! Отвечай!
И он продолжал меня мучить. Бил по щекам, тормошил, заставлял подниматься и идти дальше.
— Я больше не могу!
— Можешь!
— Оставь меня!
— Отвечай! Кто такие древляне?!
Отче наш! Иже еси на небеси… Не помню, как дальше. Господи! Помоги мне! Дай мне отдохнуть!
— Ирка!
— Не бей меня! Пожалуйста!
— Слушай меня еще раз. Если не сможешь повторить — ударю!
Господи! Смилуйся надо мной!
Время перестало существовать. Никогда ничего не было и ничего не будет вокруг, кроме бесконечной тропинки, ведущей в бесконечную высоту, ненавистного голоса, рвущего мозг и ударов по щекам.
Я больше не могу.
— Ирка!
Мне показалось, или голос его действительно изменился?
Я так поразилась, что открыла глаза и заставила себя увидеть пустой подвал и бутылку хлорной воды, стоявшую рядом со мной.
— Ты слышишь?
Где-то очень далеко и высоко над нашими головами проехала машина.
— Сюда едут, — прошептал Алик.
Потряс меня рукой за плечо и закричал.
— Сюда едут! Ирка! Ты слышишь!
Я не могла говорить. Просто сидела и смотрела на свои ноги, обутые в огромные мужские кроссовки. Откуда у меня такие? Не помню…
Алик с трудом поднялся. Рука, прикованная к батарее, не давала ему выпрямиться, и он стоял, согнувшись, припав ухом к кирпичной стене.
— Почему ты босиком? — спросила я неожиданно очень отчетливо.
Но он не ответил. Постоял, прислушиваясь к происходящему снаружи, поднял голову и отчаянно закричал в плотно закрытое окно, не пропускающее звуков наверх, к людям:
— Мы здесь! Помогите! Мы здесь!
Дом наполнился топотом множества ног. Коротко и гневно вскрикнула женщина, послышался глухой хлопок.
— Мы здесь! — надрывался Алик. — Мы в подвале! Помогите!
Кто-то закричал в ответ, вниз по ступенькам загремели тяжелые торопливые шаги.
Я закрыла глаза и на одну минуту потеряла сознание. И тут же вернулась обратно, потому что подниматься дальше было некуда.
Я стояла на самой вершине хребта. У моих ног плыли рваные белесые облака, похожие на клочья тумана.
Дошла.
Кто-то ударил ногой в бронированную дверь, она сердито загудела. От этого звука затряслась и распалась гора под моими ногами, и я вернулась назад, в реальность.
— Все, Ирка, — сказал Верховский. Его глаза не отрывались от гулко вибрирующей стали.
За дверью голос, знакомый мне до боли, кричал:
— Ключи найдите! Ломать дольше будем! Да в кармане у нее, где ж еще! Конечно, этот! Давай сюда!
Я закрыла глаза. А когда открыла их, то увидела лицо Олега Витальевича, отстегивающего от батареи мою руку.
Он поймал мой взгляд, взял меня за щеки и зачем-то спросил:
— Живая?
— Ура! — сказала я шепотом. — Подоспела морская пехота Северо-американских Штатов!
— Какая пехота? — не понял Олег Витальевич и удивленно оглянулся.
— Бредит, — сказал кто-то позади него.
— Шутит, — возразил Верховский. Он стоял в двух шагах от меня, его почему-то поддерживали под руки двое незнакомых мне мужчин.
— Шутит?! — не поверил Олег Витальевич.
Он наклонился к моему лицу и что-то сказал. Но я уже не расслышала что.
Улыбнулась, закрыла глаза и погрузилась в сон.
Прав Алик. Есть своя прелесть и в немых фильмах.
Эпилог
— Успели в самый последний момент, — объяснял Олег Витальевич. — Благодари Елену Вадимовну, Ира. Если бы не она…
Следователь многозначительно откашлялся.
— Ленка! — сказала я.
И обняла мою соседку по барахолке.
— Я же говорила, долг платежом красен, — ответила мне Ленка.
— Какой долг? — спросил папочка удивленно. — Мы Лене задолжали?
— Наоборот, — ответила Ленка. — Это я Ирке задолжала.
— Уже нет, — сказала я.
— Уже нет, — согласилась Ленка.
Мы сидели на даче, снятой на все лето. Честно говоря, мы не знали, для кого она была снята. Верховский привез мне ключи, буркнул: «Врачи велели», — и уехал.
Врачи велели отдыхать не только мне, но еще и папочке, Олегу Витальевичу и самому Алику. Впрочем. Алик нас визитами не баловал. Просто перевез наши вещи и уехал назад в город.
