Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Казалось, мгновение длится вечно. Наконец Сибил крутнулась на месте и указала прямо на Белль.
— Вот она, в середине. Это та самая леди.
Краем глаза я заметила, что Белль уставилась в пол с оскорбленным видом. Зал разом выдохнул.
— Умница, — сказал Макдональд. — А теперь можешь…
Он собирался проводить девочку обратно на кафедру, как вдруг Сибил съежилась, открыла рот, словно собиралась заговорить, и молча опустила голову. Метнувшись к скамье подсудимых, она вцепилась в прутья ограды у моих ног и, издав тихий жалобный стон, заглянула мне в глаза.
— Гарриет!
Внезапно послышался странный звук. Сначала мне показалось, что рвется плотная ткань, затем — что на крышу капает вода из прохудившейся водосточной трубы. И только посмотрев вниз, я обнаружила, что у Сибил под ногами расплывается лужа.
Макдональд вслед за мной опустил глаза и отпрянул. Эйчисон вскочил и потрясенно воскликнул:
— О господи!
— Гарриет! — снова закричала Сибил. — Гарриет!
Ее лицо сморщилось: потеряв контроль над мочевым пузырем, она не выдержала и захныкала. Вскоре хныканье переросло в отчаянные рыдания. Адвокаты в ужасе застыли. Кинберви растерянно посмотрел вниз и тоже заметил лужу.
— О боже!
Толпа зашевелилась; Нед поднялся и вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит. Мое сердце сжалось при мысли о том, какую боль и унижение он испытает, когда поймет, в чем дело. Неожиданно для себя самой я встала, не в силах бездействовать, и обратилась к присутствующим. Да, я вмешалась и даже позволила себе распоряжаться. Как сообщил на следующий день «Глазго геральд», мой голос был «властным, но полным сострадания», а всем своим видом я выражала «заботу и сочувствие». По мнению репортера из «Скотсмена», своей отзывчивостью и милосердием я посрамила целое собрание ученых мужей. Автор статьи в «Мейл» интересовался, уж не явила ли я наконец суду «свое истинное лицо».
— Господа, — сказала я. — Прошу вас, помогите несчастному ребенку — неужели вы не видите, как она страдает? — Перегнувшись через ограждение, я положила руку Сибил на плечо. — Не бойся, милая. Эти добрые люди позаботятся о тебе.
Слава богу, Макдональд немедленно пришел в чувство и обратился к судье:
— Ваша честь, позвольте срочно удалить свидетельницу из зала.
— Позволяю, — отозвался Кинберви. — Отпустите бедное дитя.
Пристав и Макдональд повели девочку к выходу, поддерживая с двух сторон. Бедная Сибил рыдала без остановки, не в состоянии вынести публичного позора. Как только за ней закрылась дверь, Кинберви тихо сказал секретарю:
— Пожалуй, сделаем краткий перерыв, пусть все уберут.
Я посмотрела вверх: Нед покинул свое место и как раз выбегал в один из выходов на балконе. Тем не менее он наверняка видел, что я смело и без колебаний бросилась на выручку Сибил. Даже если в последнее время его вера в меня пошатнулась, благодаря своему поступку я вновь обрела шанс вырасти в его глазах.
Пятница, пятнадцатое сентября 1933 года
Лондон
Пятница, пятнадцатое сентября. Если вдуматься, я сама виновата во вчерашнем провале. Нужно было тщательнее подготовиться, несмотря на то что поначалу все вроде бы складывалось как нельзя лучше. Когда я вошла в комнату, девушка крепко спала. Шторы были задернуты, но из коридора падал свет. В воздухе витал слабый аромат талька. Она дышала поверхностно, но ровно. Я осторожно прокралась по ковру — к счастью, она лежала на спине. Протянув руку, я все так же осторожно расстегнула ей верхнюю пуговицу на сорочке. Девушка не шелохнулась. Немного увереннее я расстегнула вторую пуговицу, но моя компаньонка по-прежнему спала. На ее шее и ключицах не было шрамов, но ниже, на груди и плечах, кожа казалась более темной и плотной. Однако для верности мне хотелось приглядеться внимательнее. Успешно справившись с третьей пуговицей, я решила, что для тщательного осмотра тут слишком темно, и включила лампу. Это была роковая ошибка! Стоило мне щелкнуть выключателем, как девушка открыла глаза.
Все-таки нужно было взять четыре пилюли! Она недоуменно моргала спросонья. Я подняла руки и заговорила успокаивающим тоном.
— Тс-с! Спите-спите.
Вместо этого она опустила глаза и заметила, что у нее расстегнута сорочка и обнажена грудь. Я поспешила объясниться.
— Не волнуйтесь, я просто хотела кое-что проверить.
В ответ она одарила меня взглядом, который я не берусь описать. Не сомневаюсь, теперь она меня ненавидит.
— Мне казалось, вы умнее, — сказала я.
Тогда она с воплем набросилась на меня. Внезапный приступ ярости застал меня врасплох — впрочем, я всегда знала, что Сибил может быть крайне опасной. Она выпрыгнула из постели, задев лампу, и та, упав на пол, разлетелась вдребезги. Я схватила девушку за рукава сорочки, и мы стали самым позорным образом драться: она тащила меня к двери, а я цеплялась за нее, пытаясь обнажить ее руки и удостовериться в своем открытии. Однако в суматохе сорочка вновь оказалась у нее на плечах, к тому же лампа разбилась и в комнате было совсем темно.
Разумеется, она гораздо моложе и сильнее меня — ей удалось вытолкать меня из комнаты. Не удовлетворившись этим, она продолжала теснить меня в коридор, затем в кухню, где закрыла меня, как нашкодившую девчонку. Моему возмущению не было предела: я несколько раз бросилась на дверь, но девушка подпирала ее с другой стороны, и мне пришлось сдаться.
У раковины стояла бутылка виски, и я налила себе стаканчик, чтобы успокоить нервы, потом начала разговаривать с компаньонкой через дверь. Я надеялась убедить ее выпустить меня, но в ответ на мои увещевания она упорно молчала. Через несколько минут я снова дернула за ручку, и дверь внезапно открылась: оказывается, девушка незаметно улизнула. Из ее комнаты доносился шум; судя по узкой полоске света у порога, она включила люстру. Я попыталась войти, но, видимо, компаньонка подперла дверь комодом и теперь таскала мебель и швыряла предметы, взбешенная разоблачением.
Я удалилась в гостиную. Некоторое время девушка продолжала бушевать, затем вышла в коридор, растрепанная, в пальто поверх ночной сорочки и с чемоданом в руках. Я наблюдала за ней через дверной проем, стараясь ничем не выдать страх. Она надела туфли, на этот раз без чулок, и волочила за собой незаконченное шитье из лоскутков, пытаясь сложить его одной рукой. Заметив меня, она остановилась.
— Я ухожу.
— Куда уходите? — спросила я. — В приют для умалишенных?
Она вздохнула и направилась к двери, все так же волоча шитье. Неожиданно я поняла, что хочу удержать ее. Мы бы вместе вспоминали былые времена — мне давно не с кем поговорить о прошлом. Может, она останется, если я сделаю вид, что не знаю ее тайны?
— Возвращайтесь в постель, Сара. — Я специально назвала ее вымышленным именем. — Поспите. Утро вечера мудренее.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
