— Гранатовом.
Я снова смотрел на нее.
— Разве не из-за этого перстня все началось?
Она погладила подбородок указательным пальцем.
— Разве, мистер Кестрел?
— А если нет, какого же черта… я хочу сказать, за последнее время было убито много людей. Я предполагал, что…
— Ах-а-ха, — протянула она, грозя мне пальцем.
— Что?
— Людей убивают, когда они не повинуются своей императрице, — словно наставляя ребенка, произнесла она.
— Э… вы моя императрица?
Впервые со времени моего появления на лице миссис Ренквист отразилось явственное неудовольствие. При этом она не смотрела на меня. Казалось, что внезапный сердечный спазм обжег ее изнутри, прервав важное светское мероприятие. Мгновенье, которое пройдет, — должно пройти.
— Мистер Кестрел.
Она сделала паузу, чтобы совладать с раздражением.
— У вас нет перстня, мистер Кестрел. И никогда не было.
Должно быть, ради него и убили Вонга. Эта карта разыграна впустую. Насколько я понял, они избавились и от Мисси. То, что ее машина осталась у гидранта перед домом Герли Ренквист, конечно, ничего не значило. Может быть, она оставила машину у гидранта, чтобы на такси вернуться в город. Возможно, она ходила по магазинам, пока я готовился к смерти. Но если они не собирались вспоминать о Мисси, я не собирался им напоминать. Что мне это даст? Я не видел выхода. «Кодекс» никак нельзя было вводить в игру. Стоило мне заговорить о нем, Дэйва можно считать покойником; Подставить его убийцам представлялось не слишком удачным способом отблагодарить за спасение жизни. Я все равно умру, с «Кодексом» или без, — последняя жертва в длинной череде уничтоженных жизней.
«Ну что ж, — подумал я, надеюсь, Дэйв сообразит, как выжать из находки достаточно солярки, чтобы доплыть на „Рамми нэйшн“ до Мексики».
— Вы знаете, — произнес чей-то голос, — если Дэнни не принимает вас всерьез, это еще не значит, что он хочет умереть.
Вот она и объявилась.
— Йо-хо! — взревел я, заставив Тедди подскочить от неожиданности. — Если веселье годится для «Оскорбления величества», оно сойдет и для Византии. Древние мудаки, выкопанные из могил, смейтесь или плачьте, мы все умрем!..
Аттик прервал мою тираду сокрушительным ударом по макушке, сильнее всех прежних. Разыгрывать сумасшедшего, может быть, стоило перед креолом, но для травоядных в этом действе такой трюк сошел бы за одуванчик.
— Вот видите, — настаивала Мисси, — и к тому же, как вы сами заметили, Дэнни понятия не имеет, что происходит.
— Я блефовала, — тихо сказала миссис Ренквист, — пока ты не помешала.
Стоявшая в той же тени, что окутывала мерзкого Тедди, Мисси тихо, но упрямо возразила:
— Со всем почтением, ваша милость, Дэнни никогда даже не видел перстня.
Ее милость, видимо, не слишком обеспокоилась вмешательством Мисси. Напротив, казалось, они не просто были знакомы, но хорошо знали друг друга.
— И, — добавила Мисси, — поскольку он бесполезен, могу ли я просить вас подарить ему жизнь?
У меня отвисла челюсть. Даже Аттик крякнул. Тедди разочарованно насупился.
— Объяснись, — потребовала миссис Ренквист, не сводя глаз с меня.
Никогда бы не подумал, что Мисси сколько-нибудь способна к раболепству. Однако сейчас она выступила из тени, проявляя его каждым движением. Она, по-видимому, была хорошо знакома с импровизированным тронным залом, однако ступала осторожно, словно по тонкому льду. По предательскому льду Византии. По льду, который не просто трескается под коньками, но весь состоит из предательских трещин.
— Кольцо у Томми Вонга, — сказала Мисси.
Миссис Ренквист не улыбнулась при этих словах. Но кажется, она с удовольствием опровергла их.
— Нет, дитя мое. Не у него.
«Мисси, — чуть не сказал я, — что ты делаешь? Перстень у нее!»
— Вы не говорили с Томми со вчерашнего дня?
Тедди позволил себе сдавленно хмыкнуть.
— Молчание! — прогремела его императрица, поразив каждого из нас.
Тедди незамедлительно пал на колени, склонив голову к ковру в футе от возвышения. Полы его одеяния заметно дрожали.
— Я говорила с Томми со вчерашнего дня, — ровным голосом отвечала миссис Ренквист. — В сущности, как раз этим утром. У него не было… нет… — Она поправилась. — У него уже нет перстня.
Мисси обвела взглядом комнату и вернулась к миссис Ренквист.
— Что случилось с Томми?
Все молчали. Миссис Ренквист почему-то продолжала наблюдать за мной.
Я не знал, что за игру ведет Мисси. Я даже не знал, на какой планете она разыгрывается. И хотя я охотно готов был оправдать Герли Ренквист как невменяемую, мне вспомнилась изощренное коварство, которое часто проявляют безумцы. Однако прежде чем Герли успела прийти к какому-либо опасному выводу, я решился на неожиданное откровение:
— Томми мертв, Мисси.
Мисси вздрогнула, словно пораженная новостью. Прежде чем я успел добавить, что всего два часа назад видел его тело, Аттик отвесил мне громоподобный удар по голове: лучший из всех до сей поры, с такой силой, что у меня хрустнули шейные позвонки, и на полотенце пролилась желчь, стоявшая в горле.
— Какая гадость, — возмутилась миссис Ренквист. — Тедди!
Тедди подскочил и с фамильярной ухмылкой бросился заменять полотенце у меня на коленях. Голова моя наполнилась скрежетом тормозов и брачными криками павлинов. Как я понял, Тедди готов был оскопить меня, но напрасно он так неосторожно приблизился к контуженому ветерану. Я поднял колено и опрокинул его пинком в промежность. Тедди упал на пол, зажав руками мошонку. Он ударился головой об угол помоста, отчего раны на лице открылись и он издал вопль.
Я откашлялся и сплюнул немного желчи в его сторону.
— Это за Джона Пленти, ты, кастрированный осел.
Аттик не успел проломить мне голову, что он, конечно, собирался сделать, как Тедди опомнился. Он поднялся на колени и, взвыв ошпаренным котом, разбил хрустальную чашу о мои колени. Теперь завизжали и миссис Ренквист, и Мисси; и я, должно быть, тоже заорал.
Я зацепил носком одного ботинка затылок Тедди и наступил каблуком другого на рану, как если бы его глазница была тлеющим окурком. Тедди не стал терпеть этого молча. Но, должно быть, миссис Ренквист перекричала его, потому что Аттик, чьи уши были настроены на волну приказов своей госпожи, опустил рукоять пистолета не на мою голову, а на его, и с Тедди можно было попрощаться. Как движение кисти предается волна за волной по двадцати футам веревки, так тяжелый удар погнал стоячую волну через все туловище Тедди. Он вытянулся на ковре во всю длину, пуская носом кровавые пузыри, как перегревшийся на жаре пес.
