приказал купцам китайской гильдии пройти по вашим факториям и растолковать вам суть дела. Мною установлен срок в три дня на ваши размышления и принятие обязательства. Не стоит прибегать к проволочкам и выжиданию!»
Зал буквально кипел негодованием, однако никто не проронил ни слова, пока не закрылась дверь за юным переводчиком. Мистер Уэтмор занял председательское место и кивнул Бернэму. Тот откинулся на стуле, огладил шелковистую бороду и спокойно сказал:
— Назовем вещи своими именами: нам открыто угрожают, наши жизни, собственность и свобода в опасности. Однако обвиняют нас лишь в том, что мы соблюдаем законы свободной торговли, которые мы не можем не чтить, как не можем пренебречь законами природы и божьими заповедями.
— Полноте, мистер Бернэм! — перебил его Чарльз Кинг. — Вряд ли Господь повелел вам привозить безмерный груз опия вопреки воле и законам этой страны.
— Уймитесь, Кинг! — рявкнул Слейд. — Или напомнить, что закон имеет силу только у цивилизованных народов? Китайцы в их число не входят, и это подтверждено действиями комиссара, коль вам еще нужны доказательства.
— То есть вы считаете, что цивилизованный народ не станет запрещать опий? Однако, сэр, это противоречит политике наших собственных правительств.
— Похоже, мисс Кинг, — с подковыркой сказал редактор, — ваша любовь к Поднебесной лишила вас способности понимать простой английский. Вы извратили мои слова. Угрозы комиссара выставляют его существом, не имеющим понятия о цивилизованности. Не он ли в своем обращении обещает науськать жителей на нас? Не он ли намекает, что наша собственность и жизнь зависят от его милости? Уверяю вас, сэр, что в представителе любого цивилизованного государства вы не встретите этакую гордыню вкупе с тщеславием и неслыханным высокомерием.
— Господа, господа! — вмешался мистер Уэтмор. — Сейчас не время и не место дискутировать о цивилизованности. Позвольте напомнить, что нам выдвинут ультиматум и коллеги из гильдии ожидают нашего ответа.
— Ультиматум! — взъярился Слейд. — Само это слово невыносимо для британского уха! Любой отклик на него нанесет оскорбление королеве!
— Вот тут я с вами не соглашусь, Слейд. — Дент задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Я считаю, ультиматум — наиболее желательный вариант развития событий.
— Помилуйте, как это?
— Противник поднял «Веселого Роджера» и произвел бортовой залп. Теперь очередь за нами.
— И что вы предлагаете сделать? — спросил Бернэм.
Дент всех оглядел и улыбнулся.
— Ничего. Я предлагаю не делать ничего.
— Совсем ничего?
— Да. Скажем нашим китайским коллегам, мол, это чрезвычайно важный вопрос, требующий всестороннего рассмотрения и консультаций, на что уйдет какое-то время. Тем самым мы получим возможность понять, каков этот Линь. Поставить ультиматум легко, а вот действовать по его условиям непросто.
Дент смолк и стал чертить каракули на листке. Молчание нарушил Бернэм:
— Черт возьми, Дент, вы правы! Гениальный ход! Наша задача — ничего не делать. Поглядим, кусач ли пес, что так громко лает.
Мистер Уэтмор покачал головой:
— Я сомневаюсь, что китайские купцы этим удовольствуются. Не забывайте, в Консу их ждут с нашим ответом.
— Значит, с ними пойдете вы, Уэтмор, и, конечно, любимец мандаринов мистер Кинг, — усмехнулся Дент. — Вам не составит труда объяснить, что на рассмотрение требований комиссара понадобится время. Довод вполне убедительный, не подкопаешься.
15
Отель «Марквик».
20 марта 1839.
Милая моя Пагли,
Ты, конечно, помнишь, что я обещал написать через четыре недели. Вышло немного дольше, но мои новости, обещаю тебе, окупят задержку. Пожалуйста, не вообрази, что все это время тебя не было в моих мыслях, — с большой охотой я перечитывал твои письма. Мне очень интересны все ваши события, в частности, решение мистера Пенроуза переместить свою коллекцию на остров, где ты нашла хорошо орошаемый участок. Вполне разумно дать бедным растениям отдых от корабельной жизни, для которой они вовсе не предназначены, было бы жестоко лишить их природной среды обитания, коль она совсем рядом. И почему бы мистеру Пенроузу не подумать о создании небольшого питомника на острове? Я поделился идеей с Бабурао, и он сказал, что вполне возможно организовать аренду подходящего участка земли.
Только представь, дорогая принцесса Паглионе, как было бы здорово устроить на краю сего огромного континента филиал питомника Пенроуза, через который шел бы обмен растениями между Корнуоллом и Китаем. По-моему, это станет весьма прибыльным делом, и, если оно осуществится, ты, надеюсь, не забудешь отблагодарить беднягу Дрозда, подкинувшего эту идею.
Но хватит балаболить! Я понимаю, тебе невтерпеж узнать о моих кантонских делах, и рад сообщить, что времени зря не терял — потому-то я и молчал, что не имел ни единой свободной минутки. Принимая заказ, я знал, что господин Чан вернется в точно означенный срок, и оттого был полон решимости закончить портрет вовремя. Но в том-то и была загвоздка, ибо задача оказалась сложнее, чем я полагал. Через неделю трудов я понял, что мне нужен помощник, иначе к сроку не поспеть. Я надумал позвать Джакву (разумеется, за щедрое вознаграждение), и, как выяснилось, это было превосходной идеей. Каждый день, отработав у Ламквы, он приходил ко мне, и мы так прелестно проводили время вдвоем, что не будет преувеличением сказать: это были самые счастливые и познавательные дни в моей жизни! Умолчу о том, быстро ли мы продвигались в создании портрета, ибо художники, творящие в тесном соседстве, не избегнут соблазна порассуждать об искусстве, и в этом отношении мы с ним, пожалуй, грешнее других. Чем больше мы трудились вместе, тем интереснее нам были наши художественные склонности, и мы не жалели времени, чтобы одному освоить способы и приемы другого. Знаешь, даже когда мы передавали друг другу свои кисти, возникало ощущение чего-то привычного и вместе с тем волнующе нового! Мы не могли и представить, сколько всего неизведанного таят в себе эти наши любимые орудия! Всякая минута казалась проведенной с пользой, если углублялись наши познания о едва уловимых разновидностях волосков и щетинок; всякий миг не был потрачен втуне, если посвящался исследованию изящного, но крепкого черенка; всякий час был прожит не зря, если удавалось понять, как выманить волшебное свечение, сокрытое в сем инструменте.
Тебе известно, милая Пагли, что я всегда был жаден до знаний, и Джаква обучил меня совершенно потрясающим приемам (как я завидую его школе и опыту!). Теперь я умею достичь невероятных эффектов, чуть меняя ритм движения руки; я могу управлять дыханием, позволяя своим жизненным силам перетечь в кисть; я освоил искусство изгнать все посторонние мысли и целиком сосредоточиться на моменте созидания; я научился
