мне и в голову не пришло бы сказать это, если бы я не был твоим другом. Но что было бы хорошего в дружбе, если бы человек не мог сказать другому в глаза всё, что он думает? Всякий может наговорить разных сладких слов, льстить, подлаживаться, но истинный друг всегда говорит неприятные вещи и не боится огорчить того, кого любит. Да, если только он истинный друг, он, конечно, предпочтёт поступить именно так, лишь бы это принесло пользу.
— Мне очень жаль, что вы недовольны мной, — сказал маленький Ганс, протирая глаза и снимая ночной колпак, — но я так устал, что мне хотелось поваляться немножко в постели и послушать, как щебечут птицы. Я, знаете ли, всегда лучше работаю после того, как наслушаюсь их песен.
— Что ж, я очень рад, — сказал мельник, похлопывая Ганса по спине, — потому что я, видишь ли, пришёл просить тебя заглянуть ко мне на мельницу, как только ты встанешь, и починить в моём амбаре крышу.
Бедному маленькому Гансу очень хотелось поработать в саду, потому что он не поливал своих чудесных цветов уже двое суток, но ему неприятно было отказать мельнику, ведь тот был ему таким преданным другом.
— А по-вашему, это было бы очень нелюбезно с моей стороны, если бы я сказал вам, что мне сегодня некогда? — спросил он робким, нерешительным голосом.
— Ну конечно, — ответил мельник. — Вот уж не думал, что ты считаешь мелкую услугу таким большим одолжением, — особенно если принять во внимание, что я собираюсь подарить тебе мою тачку. Впрочем, если ты не хочешь, я, разумеется, пойду и починю крышу сам.
— О, ни в коем случае! — воскликнул маленький Ганс и, тотчас же вскочив с постели, оделся и побежал чинить амбар.
Он проработал весь день до заката солнца, а на закате мельник пришёл посмотреть, как идёт у него работа.
— Ну, маленький Ганс, поправил крышу? — крикнул он весело.
— Всё в порядке! — ответил Ганс и спустился с лестницы.
— Ах, нет работы приятнее той, которую мы делаем для другого, — сказал мельник.
— Какое наслаждение — слушать вас! — ответил Ганс, присаживаясь и отирая пот со лба. — Уверяю вас, это настоящее наслаждение. Боюсь только, что у меня никогда не будет таких возвышенных мыслей, как у вас.
— О, это придёт! — ответил мельник. — Старайся побольше размышлять, и со временем это придёт. До сих пор у тебя была только практика дружбы, когда-нибудь ты овладеешь и теорией.
— Вы в самом деле так думаете? — спросил Ганс.
— Я в этом не сомневаюсь, — ответил мельник. — Но теперь уже, раз ты починил крышу, тебе лучше идти домой и отдохнуть как следует, потому что мне хочется, чтобы завтра ты отвёл моих овец в горы.
Бедный маленький Ганс не решился возразить, и на другое утро мельник пригнал своих овец к его домику, и Ганс отправился с ними в горы. Целый день ушёл на то, чтобы отвести овец на горное пастбище, а с пастбища обратно — к мельнице, и, вернувшись домой, Ганс так устал, что заснул прямо в кресле и проснулся только при ярком свете дня.
— Вот славно проведу я наконец время у себя в саду! — сказал он и тотчас же принялся за работу.
Однако с этой поры ему не слишком-то много пришлось ухаживать за своими цветами. Дело в том, что друг его мельник что ни день заходил к нему и посылал его с разными поручениями — то в ближний город, то в дальнее село, а то брал его с собою помогать на мельнице. Временами маленький Ганс приходил в отчаяние и боялся, как бы его цветочки не подумали, что он совсем забыл о них. Но он утешал себя мыслью, что мельник его лучший друг. «К тому же он собирается подарить мне свою тачку, — обычно говорил он при этом, — а это очень щедро и великодушно с его стороны».
Так и работал маленький Ганс для мельника, а мельник говорил всевозможные прекрасные вещи о дружбе. Все его изречения Ганс записывал в тетрадочку и потом перечитывал по ночам, потому что очень любил учиться.
И вот однажды вечером, когда маленький Ганс сидел у своего очага, раздался сильный стук в дверь. Ночь была бурная, ветер так страшно завывал и ревел вокруг домика, что сначала Ганс принял и этот стук за шум бури. Но вот раздался второй удар, а потом и третий, громче двух первых.
— Верно, это какой-нибудь бедный путник, — сказал себе Ганс и бросился к двери.
Там стоял мельник с фонарём в одной руке и большой палкой в другой.
— Дорогой Ганс! — воскликнул мельник. — Я в большой тревоге: мой маленький сын упал с лестницы и расшибся, и я иду за доктором. Но доктор живёт так далеко, а ночь такая ужасная, что мне пришло в голову: не лучше ли будет тебе пойти за доктором вместо меня.
— Разумеется! — воскликнул маленький Ганс. — Да я прямо за честь считаю, что в такую минуту вы обратились ко мне. Сейчас же иду за доктором. Одолжите мне только ваш фонарь, потому что ночь, сами видите, очень тёмная, и я боюсь, как бы мне не свалиться в канаву.
— Извини, дружок, — ответил мельник, — но фонарь у меня новенький, и было бы очень досадно, если бы с ним что-нибудь случилось.
— Ну ничего, я обойдусь и без фонаря! — воскликнул маленький Ганс, надел свою тёплую куртку, тёплую красную шапку, повязал шею шарфом и вышел.
Что за буря встретила его за порогом! Кругом было до того темно, что маленький Ганс почти ничего не видел, а ветер так и валил его с ног. Но мужество не покидало маленького Ганса, и, пройдя около трёх часов, он наконец добрался до цели и постучался в дверь докторского дома.
— Кто там? — спросил доктор, высовывая голову из окна своей спальни.
— Это я, господин доктор. Я — маленький Ганс.
— Что тебе нужно, Ганс?
— Сын мельника упал с лестницы и расшибся, и мельник просит вас поскорее приехать!
— Хорошо! — ответил доктор и велел подать лошадь, большие сапоги и фонарь.
Потом он спустился вниз и уехал верхом по направлению к дому мельника. А маленький Ганс поплёлся за ним пешком.
Буря меж тем становилась всё сильнее и сильнее, дождь лил потоками. Маленький Ганс не мог, конечно, угнаться за лошадью и брёл в темноте наугад, сам не зная куда. В конце концов он сбился с дороги, заблудился и попал в болото, по которому и днём-то было очень опасно ходить, потому что в
