транспорт?
— Повозка готова. Мы рассчитываем на вас, Воины Хаоса.
Замок Йургена прятался в отрогах Крульских гор северней вольного города. Повозку шустро тянула четвёрка лошадей в магических шорах, кучер лишь иногда дёргал поводья. Воины Хаоса хмуро помалкивали. Снова их было пятеро, и опять впереди ждала неизвестность. Они взяли оружие и снаряжение, но тревог это не убавило.
— Не соврал я советнику… Мы воистину проклятые! — выдавил сквозь зубы Кэррот.
— Перестань, — отозвался Констанс. — Что-нибудь да придумаем.
Посоветовавшись, они решили пройти узкой тропой между правдой и вымыслом. Объявить себя важными эмиссарами Сизии, от отчётов которых зависят её дальнейшие отношения с бароном. Смогли же они помешать ему захватить вольный город? Смогут и вовсе признать врагом королевства, если он заартачится. И наоборот, замолвят словечко, если проявит милосердие. Кнут и пряник… Замок барона стоит слишком близко к сизийской границе, чтобы наживать там врагов.
Лошади одолели подъём. Впереди открылась окружённая скальным цирком долина. Сквозь неё протекала река, говорливо звеня среди гладких камней. По берегам стояли каменные домишки — угрюмые, угловатые. Над печными трубами курился дымок. Вдали блеяли овцы, у моста прачки стирали бельё. За посёлком высился замок. Возведённый на мощном уступе, он навис над долиной, как проголодавшийся гриф в ожидании падали.
У посёлка повозка остановилась. Воины Хаоса вылезли наружу, разминая затёкшие ноги. К ним уже направлялись вооружённые люди.
— Чего надо вам?! — крикнул мордастый в кожаной бригантине. Изваров узнал его — этот тип с палашом десять дней назад встретил их у ворот вольного города.
— Мы пришли с миром. Говорят, что вы схватили переговорщиков…
Мордастый махнул рукой, прерывая Констанса.
— Мы их вам возвернём. Позовите старшого! — крикнул он. Один из дружинников побежал в направлении замка. Остальные собрались поодаль, недобро щурясь приезжим. Над долиной неслись шум воды и далёкое хриплое карканье ворона.
— Как там Гунтрам? Болеет? — поинтересовался у мордастого Олясин.
— Не вашего ума дело…
Через некоторое время из-за каменных зданий показался одетый в меховую накидку всадник с чёрной бородищей. Рядом шли несколько пеших дружинников, а за ними огромный бул-альбинос тащил накрытую рогожей телегу. Костик нахмурился.
— Я начальник охраны, — представился бородач в мехах. — Привет, сизийцы.
Воины Хаоса кивнули ему. В атмосфере сгущалось невысказанное.
— Говорил — сами приедут, — обратился начальник охраны к мордастому. Тот харкнул в сторону. — Забирайте переговорщиков, сизийцы! Если с ними что не так — то вас не касается! Это послание барона Йургена баламутам из города.
Констанс чётко увидел — в телеге лежали накрытые тканью тела. Батлер охнул.
— Вы совсем человеческий облик утратили? — проговорил Кэррот, леденея внутри.
— Барон не ведёт переговоров с мятежниками, — равнодушно бросил бородач.
— А он знает, что у него будут трудности с Сизией? — ощущая полнейшее бессилие, спросил Изваров. Двое дружинников злорадно заржали.
— Какие, к чертям, трудности? — презрительно поднял кустистую бровь начальник охраны. — У нас есть протоколы допросов с признаниями. Эти люди готовили провокацию против Сизии, вступив в заговор с Тарбаганией. А барон их разоблачил.
— Вы ещё и подлог документов устроили?
Бородач усмехнулся.
— Они подлинные. С печатью барона и личными подписями обвиняемых. В Йуйле много бумаг, с которыми можно сличить… чин по чину всё сделано.
— Они сами всё подписали! — визгливо выкрикнул стоявший слева здоровенный детина в кожаном фартуке. Толстогубый, с круглой безволосой башкой, шеей в складках, он напоминал перекормленного младенца. — Сами, добровольно! Подписали и пошли в петлю, кто ходить ещё мог… Сделай людям достаточно больно, и они согласятся на всё, чтобы боль прекратилась. И я так с ними сделал, вы поняли? Этими самыми руками!
Он торжествующе поднял мясистые голые руки, от ладоней до плеч покрытые зигзагообразными татуировками. Выпученные глаза сияли. На губах блестела слюна.
— То есть ты получаешь удовольствие, когда другим больно? — уточнил Кэррот, стараясь унять злую дрожь. — Мне бы так. Я бы просто был счастлив…
Гудж осматривался по сторонам, опираясь на цеп. Вокруг очень хорошие горы и камни… Но врагов слишком много. Полукругом стоят два десятка бойцов, на сторожевых башнях хищно поблескивают наведённые на гостей стреломёты.
— Не резон, — безучастно произнесла Фириэль. Костик внутренне с ней согласился — он уже разглядел, что начальник охраны готовит какую-то магию. Дружинники сопели, переминаясь с ноги на ногу.
— Забирайте тела из телеги, теперь они ваши. Вот и копии протоколов. Прощайте, сизийцы, — произнёс бородач, поворотил коня и спокойно поехал к замку. Палач и часть дружинников ушли за ним вслед.
Воины Хаоса понесли тела переговорщиков в повозку. Тяжкие, окоченевшие. С мешками на головах. Дурно пахнущие, в запёкшейся крови. Кучер побледнел. Отправив его в обратный путь к вольному городу, они побрели вниз по склону. Близился вечер. Небо сделалось как позеленелая бронза.
Кэррот оказался удручён не на шутку. Он не находил слов, что случалось с ним редко. Нахлынуло чувство беспомощности. Как недавно в Мутнях, только сильней и противнее. После стольких побед всё пошло слишком плохо. Невозможность исправить произошедшее угнетала. Жалко рыжего Оша; Кочкодык был из тех, что стараются сделать мир лучше.
— Почему, стоит познакомиться с приличным человеком, так его обязательно убивают? — возмутился Батлер. Фириэль с Гуджем перекинулись парой негромких фраз на орочьем наречии и многозначительно замолчали.
— Не хочу в Йуйль. Надоело, — понурился Кёрт. Его тоскливый взор блуждал по рельефу предгорий. — Вон хороший лесок за ручьём. Встанем там на ночлег, посидим у костра, как раньше… Ночь тёплая. Сухари и кресало?
— С собой, — отозвался Изваров. Еды на день им дали, а огонь он легко мог добыть волшебством. Хоть на что-то оно годилось.
Расположились на мшистой поляне средь цветущих кустарников. Всюду дыбились окутанные лишайником валуны, вились корни растений. Прошлогодние листья шуршали под сапогами. Костик с Гуджем сложили из веток костёр, и все долго молчали, глядя в танец светлого пламени.
Понемногу стемнело. Батлер сгрёб листья в кучу и захрапел, колыхая в ночи бородой. Кёрт застыл у огня, словно окаменев. Обычно он не мог усидеть на месте, но тут разом утратил любые желания. Остальные не стали его донимать. Молча переглянувшись, Костик с Гуджем и Фириэлью отошли от костра и исчезли в весенней ночи.
Возвратились они уже утром, в промозглом тумане. Костёр догорел, лишь отдельные угли багряно мерцали в золе. Погружённый в оцепенелую дрёму Олясин очнулся и уставился на товарищей, не понимая, где они и зачем.
— Вряд ли это хоть как-то поможет, — просипел Костик, принимая из лап Гуджа перемотанный верёвкой мешок. — Но пускай у нас будет, что предъявить вольному городу.
Кёрт распутал верёвку и тотчас почуял неприятный, животный запах увесистого содержимого. Пробудившийся Броки вскочил
