плечами и неохотно рассмеялась.
– А мне даже любопытно, – призналась она. – Я хочу знать, что они придумают в следующий раз.
И очень скоро мы это выяснили. Почерк на конверте мы узнали одновременно, и я подошла к столу, чтобы посмотреть, как Шарлотта открывает послание. Только она разорвала конверт, как из него выскочили два живых паука. Один побежал по ее пальцам и дальше, на запястье. Я думала, она умрет прямо там, на месте – впервые я серьезно отнеслась к предупреждению врача, увидев, как Шарлотта подпрыгнула и с криком отбросила стул.
– Уберите его! Уберите! – кричала она.
Я наступила на одного из пауков, второго сняла с ее руки и сжала пальцами; я никогда в жизни не давила пауков пальцами, но по какой-то причине именно от этого паука меня буквально тошнило.
Мне пришлось позвонить доктору Уэсту, и он уложил Шарлотту в постель, а я рассказала ему об открытках и пауках, и он посмотрел на меня с той же болью, какую чувствовала и я, и произнес:
– Неужели кто-то считает, что это смешно? Кошмар.
– Наверное, этот кто-то не знал, как она ненавидит насекомых, – сказала я. – Они приводят ее в ужас.
Доктор кивнул.
– Ей нельзя волноваться, мисс Бакстер. Я не знаю, от чего городской врач посчитал нужным вас предостеречь, однако не буду пытаться вас запутать или успокоить, скрывая правду за длинными фразами: мисс Эллисон находится в опасном состоянии, и чуть что…
Он замолчал, потому что услышал, как Шарлотта меня зовет, но все же удержал меня за руку и произнес:
– Осторожнее с блюдами, которые готовит Марта; сладкие пирожные и жареные цыплята мисс Эллисон вредны. И, конечно же, проследите, чтобы она не получала по почте пауков.
– Теперь я сама буду вскрывать все конверты, – пообещала я. – И даже если там окажется тигр-людоед, я не испугаюсь.
– Вот и хорошо.
Марте, конечно же, пришел в голову единственный способ показать, как сильно она зла на того, кто послал пауков, – она отправилась на кухню и приготовила мне на обед сладкий пирог и запеканку из креветок, и когда я увидела, что Шарлотте она подала овощной суп и стакан пахты, что я могла сделать?
– Только один раз, – предупредила я, придвигая ей через стол мою тарелку с креветками. – Я не скажу доктору. Но отныне тебе будут подавать хлеб из цельной пшеницы и салат со свекольной зеленью.
– Конечно, – согласилась Шарлотта, уплетая креветки.
– И никаких сигарет.
– Я не курю, – благонравно уверила меня она. – Доктора не велят.
Марте я сказала, чтобы на завтрак она больше не подавала клубничный джем, намазывала тосты маслом на кухне – один кусочек масла на четыре ломтика поджаренного хлеба, и подавала бы не больше четырех кусочков тоста. Я начала заказывать кофе без кофеина, но Шарлотта подняла такой шум, что пришлось вернуться к привычному сорту, и все же я убедила Марту подавать за ужином только горячую воду и лимонный сок. Я разбила Марте сердце, исключив из меню абсолютно всю выпечку, все жареное и все специи, и поскольку готовить жареную курицу, пирог с черникой и карри с бараниной было нельзя, Марте осталось лишь варить треску, изредка чередуя рыбу с отбивными из баранины. Шарлотта начала худеть, а я после ужина стала заходить на кухню, чтобы съесть немного того, что Марта готовила для себя.
– Если бы я не была уверена, что все это ей только на пользу, – говорила я Марте, набив полный рот рагу из почек, – прекратила бы эту пытку прямо сейчас. Шарлотта так мучается.
– Неправильно это, когда человек не ест, – посетовала Марта.
– Боже мой, – вздохнула я, – на такой диете не прожить.
– Ты не больна, – рассудительно напомнила Марта. – Когда ее не станет, сможешь есть, что пожелаешь.
– Несправедливо, правда? Мы с тобой едим рагу из почек, а Шарлотта… – Я посмотрела на Марту, а она на меня. – Почему бы и нет? – проговорила я.
– Не надо бы, – коротко возразила Марта.
– Мне все равно.
Я собрала на поднос щедрую порцию рагу из почек, добавила острых дрожжевых рулетов, которые получались у Марты особенно вкусными, и чашку кофе со сливками и сахаром. Показав Марте язык, я отнесла поднос наверх, Шарлотте.
С тех пор всякий раз, когда Марта готовила что-то особенно вкусное, я относила Шарлотте угощение на подносе; мы с Мартой притворялись, что это сюрприз для Шарлотты, а с Шарлоттой мы делали вид, что все происходит тайком от Марты. В конце концов мы устали от этих глупостей и притворств, и Марта стала готовить как раньше и подавать к завтраку клубничный джем.
Открытки приходить перестали, но теперь Шарлотта повсюду натыкалась на маленькие коробки конфет. А ведь конфеты, и особенно шоколадные, ей строго-настрого запретили доктора, и подкладывать ей такие подарки было очень жестоко, ведь отказаться от сладкого Шарлотта не могла. Она ела конфеты не как обычные люди – если на столе оказывалось блюдо с шоколадом, Шарлотта не успокаивалась, пока не съедала все до последней конфетки, хоть и знала, что делать этого ей не следует. Я и сама люблю конфеты, и даже хранила небольшой запас шоколада у себя в спальне, пока Шарлотта об этом не узнала и не заставила меня их отдать. Кулинарный шоколад держали в кладовой, его даже Шарлотта не смогла бы взять в рот, а других сладостей нигде не водилось. Есть сахар из сахарницы Шарлотта не осмеливалась, так что буфет запирать не пришлось. И вот неизвестный шутник принялся доставлять Шарлотте крошечные коробки конфет по почте. Сначала она получила маленькую посылку, коробочку с шоколадными конфетами, и, естественно, удержать ее у меня не получилось, Шарлотта набросилась на угощение посреди завтрака. В другой раз я обнаружила коробку конфет на столе в гостиной. Марта бы ее туда не положила, а спросить Шарлотту я не осмелилась и просто отдала сладости Марте, чтобы та забрала их домой, однако Шарлотта забрела на кухню и увидела неожиданный подарок. А потом стало еще хуже. Я то и дело находила на комоде в комнате Шарлотты маленькие упаковки из вощеной бумаги, в которых помещалось по два или три кусочка шоколада или домашняя помадка из карамели или апельсинового крема. Иногда я их видела, а иногда, конечно, нет. Помню, как однажды обнаружила посылку в кармане ее халата, и еще одну в ящике ее письменного стола, рядом с чековой книжкой. Я знала, что нахожу не все, потому что Шарлотта часто просила у Марты соду от несварения или изжоги, и, конечно, врачи бы такой диеты не
