известно об их отношениях.
— Ну конечно, мужчины просто валом повалят к дверям покинутой конкубины с маленькой дочкой на руках.
Юлия смеется:
— Иногда ты такая наивная. Ты не думала, что доказательство твоей плодовитости только поднимает твою ценность? И вряд ли тебя можно назвать покинутой, дорогая. При всех его недостатках, Руфус все-таки не отказывался от тебя. У тебя есть поддержка адмирала. И мне приятно думать, что моя дружба тоже чего-нибудь да стоит.
— Она стоит очень многого. По правде говоря, я не знаю, что бы я делала без твоей поддержки.
— Надеюсь, она не заставляет тебя изливать ей душу? — раздается за спиной Амары резкий голос Ливии; Амара оборачивается, в то время как Ливия лениво подходит к ней и наклоняется, чтобы посмотреть на Руфину.
— Здравствуй, лягушечка, — говорит Ливия, ласково улыбаясь, отчего у нее на щеках появляются ямочки.
Она садится рядом с Юлией и облокачивается на нее, а та кладет руку ей на колено.
— Надеюсь, ты не против, что я попросила твоего эконома разобраться с одним моим контрактом сегодня утром. Такой расторопный мальчик, право. И глаза такие милые.
— Если только ты ему заплатила, — отвечает Юлия вместо Амары.
— Разумеется, я заплатила!
Ливия принимает оскорбленный вид и угощается вином из кубка Юлии.
— Он сказал мне, что, когда выборы закончатся, он будет ухаживать за ребенком.
По этим словам Амара понимает, что Ливия наверняка устроила Филосу допрос с пристрастием, потому что сам он никогда не распространяется о таких подробностях их жизни.
— Да, это так. Когда-то он помогал обучать Руфуса.
— Правда? Никогда бы не подумала, что ему уже столько лет. Он ужасно хорошенький.
— Надеюсь, ты не флиртовала с бедным мальчиком.
Юлия смотрит на Ливию, вскинув брови. Они обмениваются пристальным взглядом, в котором угадывается мрачное веселье. Ливия улыбается:
— Ты знаешь, что я никогда этого не делаю.
Ливия кладет свою руку поверх руки Юлии. Этот жест кажется настолько интимным, что Амара опускает взгляд на Руфину и поправляет ей пеленку, делая вид, что ничего не видела.
В тот вечер, когда Амара рассказывает Филосу о предложении Юлии провести церемонию наречения у себя, он на удивление легко соглашается. Они сидят рядом на кровати, Филос одной рукой обнимает Амару за плечи; длинные, трепещущие тени пляшут по стенам комнаты в свете масляной лампы. Фрески в этой комнате самые дешевые: черно-белые геометрические узоры, так что сразу и не поймешь, где тень, а где краска. Руфина прижимается к груди Амары и жадно сосет молоко, отчего Амаре и легче, и в то же время неприятно.
— Любое подтверждение того, что она рождена свободной, будет только во благо.
Филос ласково поглаживает ножки дочери, поджатые под пеленку.
— Никогда не думал, что мой ребенок будет носить лунулу. — Это слово он произносит с почтением. Оно означает ожерелье, которое подтверждает свободный статус Руфины, что радикально отличает ее от отца и даже матери, которая несет на себе след былого рабства.
— Но мне неловко, что Юлия будет все оплачивать.
— Она бы не стала предлагать, если бы сама не хотела провести церемонию, — говорит Филос. — И я, судя по всему, сэкономил им немалую сумму денег. Их последний контракт с поставщиком вина для купален был заключен просто отвратительно.
— Ливия упомянула, что ты помог ей сегодня.
— Там речь шла о личной покупке. Ей определенно нравятся роскошные вещи. — Филоса это скорее забавляет, чем вызывает осуждение.
— Кажется, ты ей очень понравился.
Филос смеется:
— Не думаю, что я в ее вкусе. И не только потому, что я раб.
Амара улыбается, но, когда Филос так дежурно говорит о собственном рабстве, ей кажется, что он ковыряет рану, которой не суждено зажить.
— Я тут подумала, — говорит она, перекладывая ребенка к другой груди, — что, когда Руфина немного подрастет, нам стоит еще раз попытаться освободить тебя. Я могу попросить у Руфуса, чтобы он оказал тебе эту услугу в знак благодарности за уход за ребенком. Или снова предложу купить тебя. Может быть, Юлия одолжит мне денег?
— Можно будет попробовать. Но еще я думаю, что нам стоит наслаждаться тем, что мы имеем прямо сейчас, а не тревожиться поминутно насчет будущего.
Филос гладит ее по плечу.
— Ты так много работаешь и так мало за это получаешь.
— Но этого нам хватает на жизнь вместе с теми деньгами, что дает тебе Руфус. И мы вместе, в относительной безопасности. У многих женатых пар и этого нет.
— Я спрашивала Валентину насчет обучения повитух. Не то чтобы она воодушевилась.
— Может, ей неприятна мысль, что придется соревноваться с дочерью доктора. — Филос целует ее в висок. — Любовь моя, ты всего неделю назад родила. Думаю, тебе положено некоторое время, чтобы прийти в себя, прежде чем ты начнешь хлопотать над чужими новорожденными.
Амара закусывает губу, тревога грызет ее.
— Но как же ее приданое?..
— Ей всего пять дней от роду! — смеется Филос. Он садится так, чтобы видеть ее лицо, и гладит ладонью ее щеку. — Я знаю, почему ты волнуешься, я в самом деле тебя понимаю. Но ей не придется жить той жизнью, которой жила ты или я. Я обещаю тебе.
Амара рассказала Филосу о том, как сама попала в рабство, о том, как ее родители так и не скопили ей приданого, из-за чего мать решила продать Амару после смерти отца, лишь бы ее дочь не голодала. Так начался ее долгий и тяжкий путь в Помпеи, к Феликсу.
— То, что ты несвободен, для меня невыносимо, — говорит она, слова сами срываются с ее губ, хоть она и знает, какую боль они причинят ему. — Иногда мне даже трудно дышать.
— Я знаю, — отвечает он. Одну руку он кладет на голову Руфины, вторая по-прежнему касается щеки Амары. — Именно поэтому покровительство Юлии для тебя так важно.
Филос не заканчивает свою мысль, но Амара тем не менее понимает ее. «На случай, если нас разлучат».
Глава 44
А те, что походят, как видно, И на отца и на мать и черты проявляют обоих, Эти от плоти отца и от матери крови родятся. …одним обоюдным гонимые пылом, И ни одно победить не сможет, ни быть побежденным[21].
Лукреций. О природе вещей, книга IV
Руфус не посещает церемонию наречения Руфины, как и ее настоящий отец. Амара не знает, к лучшему ли это, не знает, что причинило бы ей больше боли: отсутствие Филоса на Номиналиях собственной дочери или его присутствие на них в качестве безвестного раба. Она все-таки ждала, что именно Руфус подарит
