и маленький Женик кинулись к лакомству. Всё было как обычно: вся семья в сборе, садились за стол ужинать, затем мыться, спать. И завтра всё, как и прежде. Вера вздохнула. А могло быть всё иначе. Сейчас она могла бы уже быть в поезде на пути в Россию, убегая вместе с детьми, с малознакомым мужчиной и прячась от всех, как преступница, в то время, как здесь… О, она даже не хотела себе представлять то, что творилось бы в это время здесь. И всё же…
Лёгкая грусть подёрнула её уставшие глаза. Мыслями Вера была сейчас далеко, где-то там, в поезде, с одиноко едущим майором по имени Владимир. Интересно, жалеет ли он, что Вера не пришла, или это была всего лишь минутная слабость, и он уже и думать забыл о ней?
Но нет, Вера почему-то была уверена, что Володя говорил с ней искренно. И сейчас она вздыхала и грустила об упущенной и несбывшейся, возможно, настоящей и единственной любви в своей жизни. А может быть, она и ошибалась. Этого она уже никогда не узнает.
– Что с тобой? – голос Павлика вывел её из глубокой задумчивости. – Ты сегодня весь вечер молчишь и о чём-то постоянно думаешь. Что-то случилось?
Вера посмотрела на него, затем на детей, затем снова на мужа, и сказала с улыбкой:
– Какой же ты у меня всё-таки хороший.
Глава 15.
1.
Наступил 1955-й год. Жизнь уже давно сложилась и устоялась, текла, словно река, своим чередом – ровно, спокойно, без крутых поворотов и бурных всплесков.
Нюра Пахоменко жила со своим Лёней и не собиралась уходить от него. За последние годы она ни разу не виделась с Андреем – он больше не приезжал в Осиновку. Временами Нюра всё ещё тосковала по своей несбывшейся любви, но с годами всё реже. Её жизнь сложилась, в общем-то, неплохо. Сыновья её выросли – уже старший Виталик осенью уходил в армию. Муж по-прежнему обожал её, в доме был достаток, уют и тихое счастье.
Людмила, давняя подруга Шурочки, переехала с родителями и младшими сёстрами в Ленинград, ещё в 45-м, сразу после Победы. Теперь они с Шурочкой переписывались, рассказывая друг другу в письмах о том, как складывалась жизнь каждой из них. Уже пять лет Людмила была замужем за младшим офицером, имела двоих сыновей и мечтала о дочке. Отец её вышел на пенсию, трижды заслужив «героя».
Предатель Колька Береста, принесший столько зла своим односельчанам, уже десять лет отбывал наказание в Сибири. До конца срока оставалось ещё пять лет – осуждён он был на пятнадцать. Несладко жилось его семье среди людей. Хоть и ни в чём не виноваты были ни его жена, ни сыновья, а клеймо «детей предателя» тяжёлым грузом лежало на них и преследовало везде, где бы те ни появились. Их отовсюду гнали, дразнили «полицаями». В конце концов, чтобы защитить своих детей от позора и мщения окружающих, мать вынуждена была увезти их подальше. Она уехала к своим родителям на юг, и больше о них никто ничего не слышал.
2.
Обычное весеннее утро не предвещало никаких перемен в размеренной жизни Лизиной семьи. Павел уехал рано утром в Харьков на завод, Вера с Валей готовились уже выходить из дому. Им было по пути, и часто они шли утром вместе – Вера на работу, а Валя в школу. Лиза хлопотала на кухне, четырёхлетний Женик был здесь же, рядом с бабушкой.
Дверь открылась, и в дом вошла почтальонша. Она отдала Лизе конверт, наполовину заклеенный почтовыми марками. Адрес был незнаком. На конверте значилось: «Чехословакия».
– От кого это? – удивилась Лиза. – А ну-ка, взгляни.
Она передала конверт внучке. Валя вскрыла его, достала сложенное вчетверо письмо, исписанное с обеих сторон, и фотокарточку с изображением женщины в окружении четверых детей. Лицо с фотографии показалось Вале знакомым, но она никак не могла сообразить, кто это. Тогда она передала фотокарточку матери и, пока Лиза надевала очки, Вера посмотрела на фото и вскрикнула.
– Что такое? – спросила Лиза.
– Мама, посмотрите, – голос Веры дрожал от волнения, глаза застилали слёзы счастья. – Это же Рая. Она жива, мама, наша Раечка жива!
У Лизы перехватило дыхание. Она выхватила из рук Веры фотографию и стала жадно всматриваться. Она узнала улыбающееся лицо своей старшей дочери. Да, за тринадцать лет, что она не видела дочь, та очень изменилась. Когда они виделись в последний раз в 42-м году, это была молоденькая, худенькая, застенчивая девушка, со слабым здоровьем и по-детски наивной улыбкой. Теперь же это была взрослая женщина, интересная, с модной причёской и открытой улыбкой. Но всё равно, это была она, Рая.
– Доченька моя, жива, – плакала Лиза. – Я знала, я сердцем чувствовала, что она жива. Наша Раечка.
Тем временем Валя прочитала письмо. Оказывается, Рая уже десять лет живёт в Чехословакии и давно разыскивает своих родных. Обратилась в Красный Крест, долго ждала своей очереди – после войны тысячи людей разыскивали свои семьи, родню. Затем – длительные, безрезультатные поиски. Несколько лет мытарств и ожидания – и всё впустую. Тогда, без малейшей надежды на успех, Рая в очередной раз обратилась и указала их прежний Осиновский адрес. Она и не надеялась, что их дом уцелел. Ведь она помнила, что Чугуев был в центре боевых действий.
Каково же было удивление и радость Раи, когда на её запрос из Красного Креста пришёл ответ, что по указанному адресу находится жилой дом, и в нём проживают Суботина Елизавета Павловна и Анфарова Вера Григорьевна с мужем и детьми. Рая немедленно написала им письмо, которое они сейчас и читали, и вложила фотографию своей семьи.
3.
Вера целый год переписывалась с сестрой, рассказывала, что да как, отправляла фотографии. Рая написала, что в следующем году приедет повидаться. Лиза теперь считала месяцы и дни до встречи. И вот долгожданный день настал. Вера с Павликом поехали в Харьков на Южный вокзал, чтобы встретить Раю с поезда.
Вера очень волновалась, эмоции и чувства переполняли её. Стоя на платформе, она переступала с ноги на ногу и заламывала руки. Она вглядывалась вдаль, но поезда не было видно – он немного опаздывал. Вера переживала, не случилось ли чего в пути. Павлик поначалу пытался её успокоить, но потом понял, что это бесполезно, и плюнул.
Наконец, объявили прибытие Киевского поезда. Вера вся напряглась и вытянулась в напряжённую, натянутую, нервную струну. Прошло несколько минут. Показался состав, прозвучал гудок
