— Ну вот и ладненько. Надо ехать в Иркутск, Сипайлова и без нас повесят. Кого на флотилию поставите?
— Капитана вто… первого ранга Фомина.
— Хорошо. Немедленно отдайте приказ о назначении по флотилии. Да, кстати, ледокол «Байкал» вы смотрели?
— Отремонтировать можно. Корпус и машины в целости, сильно выгорела только надстройка да угольные ямы. Но целесообразен ли ремонт?
— Паром нужен, не дай бог что-нибудь с туннелями произойдет, от землетрясения до диверсии. А потому назначьте капитана и приступайте к ремонту, благо в Лиственничном док есть. С Михайловым переговорю, он, думаю, не откажет в средствах, — Ермаков почесал переносицу, но тут что-то вспомнил, улыбнулся и снова заговорил:
— Да, вот еще что. В Иркутске на Иннокентьевской много эвакуированных ижевских и воткинских рабочих с семьями, сказали, что чуть ли не тысяча человек. Там еще много рабочих орудийного завода, их эвакуировали из Мотовилихи, с оборудованием и станками. Я немедленно разберусь, что к чему, оружейников пристрою к делу. А воткинцев отдам вам — они пароходы на Каме строили и ремонтировали. Часть здесь оставьте, а часть перевезите в Хабаровск или Владивосток, пусть корабли ремонтируют. И берегите их, устройте получше, снабдите питанием, одеждой и жильем. Эшелоны для перевозки сегодня выделю, вместе с трофейным добром. Пока еще это смогу сделать. Для нужд флотилии и рабочих. Они ведь наглядный пример против любой большевистской агитации…
Иркутск
— Петр Васильевич, мы только что имели долгую и содержательную беседу с консулом Като и главой японской военной миссии полковником Фукудой, — Серебренников возбужденно протер платочком свой широкий лоб и удобнее уселся в кресле.
Военный министр присел в соседнее кресло, перехватил шашку и поставил ее между ног. Сычев не стал снимать шинель, полковник торопился и не скрывал своего нетерпения. Ефим Георгиевич даже заерзал в кресле, он физически ощущал стремительный бег времени.
Вологодскому нездоровилось уже две недели, и даже натопленная печь не могла изгнать из его тела, отнюдь не старого (председателю не было и шестидесяти лет), ледяной холод, разогреть продрогшую плоть. Он полусидел на широкой кровати, подложив под спину подушки.
— И каковы итоги переговоров? — чуть дрожащим и тягучим голосом спросил Петр Васильевич, накинув на колени одеяло.
— Япония предложила контракт на поставку оружия и патронов на тех же условиях оплаты, что были предложены в сентябре этого года. Как вы знаете, тогда правительство понадеялось на выполнение контрактов САСШ и руководствовалось соображениями, что по ряду военно-технических свойств японское вооружение не подойдет для нашей армии…
— А сейчас эти свойства разве изменились? — Вологодский закашлялся, вытер платком губы. На прикроватной тумбочке стояли какие-то стаканы с питьем и лекарственные порошки — председатель взял один стакан и отпил из него густого коричневого отвара.
— Дело в том, что калибр японских винтовок намного меньше и наших, и американских. Разнотипность оружия не принесла бы пользу нашей армии, — очень осторожно ответил военный министр.
— А сейчас уже принесет? — в голосе Вологодского явственно прозвучала нескрываемая ирония.
— Да! — твердо ответил Сычев. — Ибо поставка позволит перевооружить всю сибирскую армию, которая значительно уменьшилась в результате крушения Восточного фронта, одним лишь японским оружием.
— Хорошо, я понимаю. Каковы размеры поставок, сроки и условия?
— В течение трех месяцев с момента подписания контракта, а он может быть подписан немедленно, Япония поставит 30 тысяч винтовок и 20 тысяч карабинов на четыре с половиной миллиона иен. В течение года будет осуществлена ежемесячная поставка 10 миллионов патронов, стоимостью миллион 150 тысяч иен. Цены полностью сопоставимы с американскими, а винтовки даже чуть дешевле. Кроме того, в любое время может быть отгружено обмундирования на восемь с половиной миллионов иен и различных технических средств связи, в чем остро нуждается наша армия, еще на один миллион 700 тысяч иен.
— Что касается условий, — вклинился Серебренников, — то в качестве оплаты японцы согласны взять не только валюту, но и золото по довольно высоким расценкам.
— Японцы предложили начать поставки полевой артиллерии, легкой и горной, до ста орудий, а также тяжелые пушки и гаубицы, — Сычев несколько бесцеремонно перебил министра экономики. — Кроме того, может быть поставлена броневая сталь для блиндирования поездов и увеличено число японских инженеров и техников на наших железных дорогах.
— Как я понимаю, такое предложение они сделали не из расчета получения оплаты?
— Прямо ни Като, ни Фукуда не говорили, но, по сути, от нас просили рассмотреть те условия, которые Япония неофициально предлагала весной.
— И что вы им ответили, Иван Иннокентьевич?
— Ответил, что мы не можем сейчас делать Владивосток открытым портом, ибо это обрушит нашу слабую промышленность. То же самое касается свободы мореплавания по Амуру и Сунгари. Но оговорился, что можем предоставить Японии режим наибольшего благоприятствования. Что же касается перегона Чаньчунь — Харбин, то все вопросы, связанные с КВЖД, требуют от наших стран особого рассмотрения. Уступку или продажу северной части Сахалина я отверг категорически, но предложил вести совместную добычу нефти и предоставить аренду каменноугольных копей. Что касается беспрепятственной ловли рыбы по всему Дальнему Востоку, то я заявил, что она может вестись только на условиях концессии.
— И что японцы?
— Мне показалось, — в разговор вошел и Сычев, — что они вяло интересовались всеми условиями, особенно после того, когда я завел речь о передаче частичных полномочий на КВЖД. Здесь они резко оживились…
Ефим Георгиевич чуть кашлянул, вспомнив, как Арчегов предложил ему бросить японцам, как он образно выразился, «эту дохлую собаку». И сам военный министр понимал, что удержать КВЖД от притязаний китайцев сложно, а потому он и предложил японцам обмен — они снимают претензии и оказывают реальную помощь, в том числе и в обуздании Семенова, а в обмен и в погашение российских долгов получают КВЖД. Но только после наведения порядка на Транссибе по Амуру.
Предварительный разговор с Вологодским на эту тему был, а потому Сычев ждал его ответа с понятным ожиданием.
— Ну что ж, с экономической точки содержание дороги нам в убыток, но тут сильное политическое составляющее. Японцы, как я и думал, охотно согласятся нам уступить во всех пунктах, лишь бы получить преобладание в Маньчжурии. Ведь удержать последнюю мы не в силах, — Вологодский откинулся на подушки и устало прикрыл глаза. Потом негромко спросил:
— Вы уточнили им наши пожелания, Иван Иннокентьевич?
— Вернее, намекнули, Петр Васильевич. Признание де-факто, а потом и де-юре, без чего не может быть уступки КВЖД, обуздание Семенова и прочих атаманов, списывание долговых обязательств любых российских правительств, помощь в разоружении чешских войск, вывод японской армии в течение полугода. И оказание военно-технической помощи за наличный расчет.
