* * *
— Группа княжества Габришского погибла, — тихо сказал Тервюрен. — Недешево нам встает эта победа.
Де Стеррэ вздохнул и вручил нам свою подзорную трубу.
— Еще увидимся, милые барышни. Пора, — он повернулся к Тервюрену. — Не прощаюсь, дружище.
— Только посмей не вернуться, чертово трепло, ты мне денег должен! — слова инспектора прозвучали нарочито небрежно, но с лицом он не совладал. Его друг этого не заметил. Мы с Гортензией поспешили к бойнице. Ландрийские маги, возглавляемые де Стеррэ, направлялись к холму. Поле вокруг больше не было шевелящимся ковром жуков с человека ростом. Зато твари на вершине холма превосходили размерами прочих в несколько раз.
"Большая часть эльфов убита, но не все. Если не избавиться ото всех, очень скоро тараканы снова вернутся на свою грязную кухню. Дело за магами."
Маги в белом — из герцогства Оттон-Рейнского. Кудрявые черноволосые — из Эллирии. Лютециансих магов мы узнали по плащам с трехцветными фибулами. Я даже заметила сероземельского шамана в безрукавке из меха и перьев. Лучшие из лучших, обладающие наивысшими способностями собрались, чтобы избавить наш мир от эльфов. Их взгляды были прикованы к вершине холма, а всех прочих людей — к магам.
Наверное, поэтому недобитый жук смог подобраться к нам с Зи.
Гортензия истошно закричала, когда тварь схватила ее. Я не тратила на размышления и доли секунды, руки сами нашли единственное оружие, какое у меня было. Не зря ведь говорят: нефрит надежнее стали.
Вырвала из волос заколку и вогнала в жучиный глаз.
Успела подумать: "Можно ли разделять?.."
Мир взорвался болью.
* * *
Сознание вернулось, принеся с собой головную боль, но паника оказалась намного сильнее боли. Трясущимися руками я схватилась за голову: половину лица закрывали повязки, лишив возможности видеть.
— Тише, тише… — сказал ласковый женский голос. — Сейчас все пройдет.
Теплая тяжесть опустилась поверх бинтов, поерзала и замерла, еле слышно мурлыча. Боль начала отступать.
— Мои глаза… Что?.. — задать более точный вопрос не хватало ни сил, ни смелости.
— Глаза на месте, — строго ответила целительница. — Если кое-кто не будет мешать фамилиару, снимем повязки уже сегодня.
Невидимая собеседница поправила одеяло. С изрядным опозданием дошло, что сырой, воняющей фейерверками одежды на мне больше не было. Пальцы нащупали простыню, от которой уютно пахло лавандовым мылом. Я успела поймать целительницу за рукав:
— Подождите! Моя подруга, Гортензия! Высокая, блондинка, мы с ней из Ландрийской группы. Как она? Ей уже оказали помощь?
— Узнаю — скажу, — пообещали мне, — а пока лежите спокойно.
Лишившись зрения, человек начинает изо вех сил использовать остальные чувства. Сквозь уютное мурлыкание кошки донесли куда менее радостные звуки: стоны, плач, крики боли. Отдаленный рокот сбил с толку. Вслед за ритмичным шумом я услышала вопли чаек, сквозняк принес запах моря. Сложить два и два оказалось нетрудно: меня отправили в тот самый госпиталь, который упоминал Тервюрен. В замок на другом конце острова.
— Как себя чувствует наша героиня?
"Ох, не-е-ет. Только не вы… А, ладно, на безрыбье, как говорится, и де Стеррэ — собеседник."
— Благодарю вас, я в полном порядке. Как там Гортензия?
— То есть, исход операции вас не интересует?
Даже сейчас. Даже в подобном месте, в такое время господин ректор не сдержал игривые интонации. Я, в свою очередь, тоже не удержалась:
— Зачем беспокоиться? Наверняка мы победили, ведь вы живы и здесь. Если, конечно, не дезертировали.
Ответом было возмущенное бульканье: де Стеррэ утратил дар речи. Кто-то опустился на край кровати.
— Кхм! — не одобрил мои слова этот кто-то, пахнущий дымом, кровью и невыносимой усталостью.
— Инспектор, — я пошарила вокруг себя, надеясь найти его руку. Он аккуратно сжал мои пальцы. — Как там Зи?
— Мне жаль, барышня Ронда, — Тервюрен стиснул пальцы сильнее. — Мне очень жаль. Я тоже потерял друзей: сержанта и еще многих отличных ребят…
— Нет. Нет-нет-нет!!!
— На самом деле действительно — нет, — тихо ответил инспектор, все еще держа меня за руку.
— Вы… пошутили?! Да как вы… — я подскочила, от чего фамилиар зашипел и стукнул хвостом по лицу. Тервюрен сжал мои плечи, заставив улечься обратно.
— "Нет" означает, что мы не нашли ее тело, — все так же тихо продолжил Тервюрен. — Маги не просто уничтожили эльфов — изгнали из нашего мира и запечатали холм. Вашу подругу искали долго и тщательно. Если человека нет среди погибших здесь, на острове…
"…то ее просто-напросто выкинули вместе с жуками. Как мусор. Логично, ведь мы уже исполнили свою роль."
— Оставьте меня в покое, будьте любезны, — я аккуратно отодвинулась от Тервюрена. Он начал что-то говорить, я повысила голос:
— Оставьте. Меня. В покое.
"Удобно, когда лицо забинтовано. Можно плакать, и никто не заметит…"
* * *
Насчет глаз целительница не солгала: они действительно оказались на месте. Что же до их состояния… теперь это была собственность персонажа из анекдота: "Кто вы, говорящие разноцветные пятна?" Кто-то из целителей подобрал мне очки, пятна сделались узнаваемы, я наконец перестала путать людей и мебель. Смогла самостоятельно одеться, выйти из замка, забраться в шлюпку.
Голова больше не болела. Ничего не болело — ровно до момента, когда я оглядывалась, чтобы сказать: "Зм, смотри, какой красивый корабль!" "Зи, одолжишь платок?" "Зи, ты ничего не забыла? А я точно…"
После этого, разумеется, делалось больно.
Я напоминала себе: окружающим нисколько не легче.
Ландрийский паровой фрегат "Содружество" взял на борт половину раненых в сражении с эльфами. В роскошных каютах, в музыкальных салонах, на прогулочной палубе — везде были носилки с телами, люди в повязках и на костылях. Среди них я выглядела непростительно целой. Таким счастливчикам не позволено ныть. Я и не ныла — надвинула шапку до самых очков, намотала шарф до носа и встала у поручня, глядя вдаль. "Содружество" — не "Заяц", доставит домой очень быстро.
* * *
Неподалеку от меня дымил трубкой человек в кожаной куртке. Он показался смутно знакомым, приглядевшись, я поняла: это целитель из Равенстерна. Он держал своего ворона на руках, бережно, словно тот был стеклянным. Крылья птицы повисли, клюв то и дело приоткрывался. Фамилиар был плох, вероятно — уже умирал. При других обстоятельствах я бы попыталась что-то сказать, хоть как-нибудь поддержать бедолагу.
Подходящих слов не осталось.
Четверо других целителей вынесли и поставили на палубу носилки с мужчиной, чьи глаза скрывали бинты, точь-в-точь, как было и у меня. Это наводило на определенный мысли — все уже знали, что из шестерых двуединых выжили трое: девочка, взломщик и я.
