— Дверь закрыла? — спросил Тонтон.
— Закрыла, гор-рилла, — отозвалась Геката хриплым шепотом.
— Зашибись, — прорычал Тонтон.
Спустя секунду они уже рвали друг на друге одежду.
Глава 88
«Улей».
Воскресенье, 29 августа, 16.10.
Остаток времени на Часах вымирания:
67 часов 50 минут (время местное).
— Погоди-погоди: что ты сказал? — переспросил Банни.
— Неандертальцы, — терпеливо повторил сигом.
— Ну-ка, постой, — сказал Старший. — Какие неандертальцы? Они же давно…
— Вот уж как тридцать тысяч лет. Знаю, — сдержанно согласился сигом. — Это как бы не совсем настоящие неандертальцы, но вполне похожие. Отто с Альфой начали с митохондриального ДНК,[14]восстановленного из старых костей, и выделили геном. Затем наладили мостик между ДНК человека и человекообразной обезьяны.
Получилось вроде гибрида. Эти люди — первое поколение. Команда ученых, исследуя их, установит, как усовершенствовать модель следующего поколения. А на этих сейчас делается подгонка через генную терапию: поведение, реакции, то-сё. Чтоб довести до ума.
— То есть как это, «до ума»? — не совсем понял Старший.
— А вот так. Охранники… В общем, у них указание делать с Новыми Людьми все, что вздумается. Избивать, пытать, насиловать женщин — они их называют самками. Некоторые и мужчин насилуют.
— Но… для чего? Скажи мне, бога ради, — вконец растерялся Банни.
— Частично как тест — посмотреть, способны ли вообще Новые Люди дать сдачи, отомстить или восстать. Сбежать, наконец. В рекламных брошюрах говорится, что они безупречные слуги, с нулевой способностью к неподчинению.
У Банни глаза на лоб полезли.
— У них что, на эту хрень и каталоги продаж есть?
Сигом кивнул.
— И кто покупатели?
— В основном богатые. Например, некоторые компании купили их для работ, где человеческий труд слишком дорог или опасен. Для рудников, забоев, неквалифицированного труда с радиоактивными материалами, хранения токсичных отходов…
Что-то собирался сказать Старший, но промолчал. В голове у меня слегка плыло: ощущение было как от дурного сна, где никак не можешь проснуться.
— Здесь они все? — спросил я.
— Нет. Всего на территории три барака. Первый и третий переходят один в другой, по пятьсот в каждом. А второй барак — это детская. В смысле, ясли.
— Ясли? — Старший заметно посерел лицом. — Помилуй нас, грешных.
Я оглядел обе шеренги Новых Людей; новых людей-неандертальцев. Само слово резало мозг, будто ножом.
— Сигом… как им сказать, чтобы они расслабились — типа команды «вольно»?
— Они приучены к кодовым словам. Если надо, чтоб они слушали, но не расходились, им говорится «сброд». А чтобы разошлись по бараку — «разброд».
— Сход, расход, — недобро усмехнулся Банни. — Господи Иисусе. О! Слушайте, ребята. Есть мысль. А можно приказать им разыскать оставшихся охранников и порвать их на куски?
— Никак, — отреагировал сигом. — Они не способны на насилие. Отто с Альфой об этом позаботились. Есть определенные гены агрессии, которые — в общем, я не знаю — то ли удаляются, то ли подавляются. Но после этого ни на какое насилие они не идут, ни при каких обстоятельствах. Тут есть одна… типа, женщина, которую зверски избил этот Картерет.
— Которой ты приносил свой камень? — уточнил я.
— Да. — Малой уже рассказал нам о женской особи, которую подвергли истязанию из-за случайно брошенного камня. — Так вот Отто рассказывал, что целенаправленная, проработанная программа унижения размывает волю и перестраивает инстинкты на прием любой формы оскорбления и насилия. После чего они становятся для подопытного естественной частью жизни.
— Шеф, дорогой, — обратился ко мне Банни. — Мне с этим козлом Отто ну просто край как надо побыть наедине вдвоем, для тела и для души.
— В очередь, Рэббит, — рыкнул Старший. — Мне самому надо кое о чем с ним пошептаться.
— Разберемся, — сказал я. — Ладно, Малой. Время ответов. Что такое должно произойти первого сентября в Африке и что это за фигня такая, Часы вымирания?
— А вы видео разве не смотрели?
— Я же говорил: там звук ни к черту. Расшифровали кое-как только один фрагмент. — Пришлось показать расшифровку на нетбуке. — Первое сентября — это уже через пару дней. Расскажи мне по максимуму все, что знаешь.
— Те двое мужиков во время охоты проговорились случайно. Если бы Ганс их услышал, он бы им головы поотрывал.
— Кто такой Ганс?
— Парень, что вел охоту. Ганс Брукер. Он отсюда, из «Улья».
Старший метнул на меня вопросительный взгляд; я между тем продолжал дознание.
— А Отто Вирц кто такой? Он как-то связан с Эдуардом Вирцем?
— Из Аушвица? — не моргнув глазом переспросил сигом. — Наверное, да. Тут даже есть портреты Эдуарда Вирца. И здесь, и в «Деке».
— Где находится эта «Дека» и что она собой представляет?
— «Дека» — сокращенно от «додекаэдр», то есть двенадцатигранник. Лаборатория Альфы и Отто в Аризоне. Где она там именно, не знаю. Где-то в пустыне и большей частью под землей.
— Альфа — это Сайрус Джекоби?
— Да. — Малой посмотрел на Банни. — А можно мне обратно мой камень?
Банни глянул на меня; я, пожав плечами, кивнул. Мальчуган спрятал камень в карман.
— Так, — сказал я. — А теперь, Малой, вопрос по-крупному. Что такое Волна вымирания?
— Я точно не знаю. Но это как-то связано со вспышкой какой-то болезни — а может, даже нескольких, — которые должны… — Сигом перевел взгляд сначала на Старшего, затем опять на меня, — в общем, это… Всему темнокожему населению Африки не поздоровится. Ох как не поздоровится. Все вымрут.
— Только черные? — уточнил Старший. — В смысле, африканцы?
Малого, судя по всему, эта фраза слегка покоробила, как, собственно, и меня. Впрочем, это отдельная тема.
— Ну да. Только, гм… темные.
— И болезнь эта будет выпущена первого сентября?
— Ага. Она и… кое-что еще.
— Что значит «кое-что»?
— Другие болезни.
— В Африке?
