Гил говорил все быстрее и быстрее, и лицо его покраснело. Алек нахмурился: он понял, что сейчас услышит нечто как минимум неприятное.
— Говори, не тяни, — буркнул он.
— Грузовик потерял управление и перевернулся. Он зацепил несколько машин и практически полностью подмял под себя седан. Водитель, Эрик Гейдж, отделался синяками. Его жене повезло меньше. Патрульный сказал, что машина буквально смяла тело женщины и они безуспешно пытались вытащить ее из салона. Слава Богу, она была без сознания, и вообще жизнь ее висела на волоске, но вот муж… патрульный говорит, он кричал. И этот крик до сих пор преследует по ночам беднягу полицейского. Гейдж бился в истерике и все повторял, что нужно было позволить жене сесть за руль, как она хотела, и тогда он сам оказался бы на этом сиденье. Похоже, у мужика снесло крышу, и врачам «скорой помощи» пришлось сделать ему укол. Его держали втроем, пока он не вырубился, — такой здоровый парень оказался. И знаешь, что он пытался сделать, пока не подействовало лекарство?
— Что?
— Добраться до Уокера. Кричал, что убьет его, потому что он виноват в аварии. Мол, ехал слишком быстро, потому грузовик и завилял.
— Но это было не так?
— Там были другие свидетели, и они в один голос утверждали, что Уокер Мэдисон не был виновником столкновения. Страховая компания, которая отвечала за грузовик, выплатила компенсации пострадавшим.
— Что стало с женой Гейджа?
Гил достал из кармана бумаги и, заглянув в них, сказал:
— Ее зовут Нина, и она была очень плоха. Врачи буквально вытащили ее с того света. Женщина осталась инвалидом. Больше всего пострадали ноги. Все кости были раздроблены во время аварии.
— Ах ты черт. — Алек закусил губы. — Я знал, что с Моррисом все получилось слишком просто.
Он прекрасно помнил, что убийца раздробил ноги Хейли Кросс молотком. С самого начала ему не верилось, что это просто неоправданная жестокость. Бьюкенен рванулся к кабинету Риган. Нужно убедиться, что с ней все в порядке. Тогда уж он позвонит Уинкотту, и они все обсудят.
— Эй, стой. — Гил трусил рядом. — Разве ты не хочешь узнать, где сейчас Эрик Гейдж?
— В Чикаго, где же еще. Я прав, Гил? Он в Чикаго?
— Да. Вот адрес. — Гил протянул Алеку лист бумаги.
Тот схватил бумажку и распахнул дверь кабинета. Паника ледяными пальцами сжала сердце. Комната пуста, на столе идеальный порядок, компьютер выключен. Видимо, у Риган случился выходной. Алек схватился за телефон, и в это время включился факс.
Он уже знал, что это и от кого. Бросил трубку и подхватил лист бумаги, как только послание выползло из факса. «Список тех, кого я хочу убить», — было написано сверху. А внизу стояло лишь одно имя — Риган Мэдисон.
Глава 46
Риган шла быстро, потом устала и снизила темп. Толпа поредела, а потом и вовсе рассеялась до единичных экземпляров, изредка обгонявших ее. Риган настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как дошла до отметки «Вторая миля». Она прошла больше, чем собиралась, начал накрапывать дождь, кожа горела от пота, и девушка решила, что пора заканчивать. Пусть настоящие спортсмены уже приближаются к финишу. Важна не победа, но участие.
Риган оглядела окрестности и растерялась. Она совершенно не представляла, где находится. Совсем не хотелось возвращаться на старт и еще меньше — идти три с половиной мили до финиша. Надо бы найти какой-то короткий путь… или человека, который мог бы его указать. Она пожалела, что совсем не смотрела по сторонам и не обращала внимания на знаки и надписи, которые встречались по пути. Не до того было: Риган думала об Алеке и жалела себя. Ну как же он не понял, что она лучшее, что было в его жизни? Никто и никогда не будет любить его так страстно, так безоглядно.
А он не понял. И он ее не любит. И вообще, если бы не работа, детектив Бьюкенен исчез бы с ее горизонта гораздо раньше. Но что толку теперь плакать, раз все кончилось. Она уже столько слез пролила — как бы не началось обезвоживание. Единственное, что чуть-чуть утешало ее: она сумела сохранить лицо. Алек так и не понял, какую боль причинил, и никогда не узнает, что сердце ее разбито. Он достаточно благороден, чтобы испытать угрызения совести за содеянное, а вот уж чего Риган совершенно не хотелось, так это жалости.
Она шла, не разбирая дороги, потому что слезы застилали глаза. Господи, что же это за напасть! Надо собраться с силами и взять себя в руки. Чтобы перестать думать об Алеке, надо сосредоточиться на чем-то другом, пусть и сиюминутном. Вот, например, ужасно хочется пить. Боже, да она просто умирает от жажды! Полцарства за что-нибудь холодное и со льдом.
Тут очень кстати появился какой-то человек на велосипеде, и Риган спросила, как ей побыстрее вернуться к месту старта.
— Вы что же, не смотрели на указатели? Сразу за поворотом увидите тропинку — она идет через парк и приведет вас куда надо. Многие спортсмены уже по ней прошли, видать, запал быстро кончился.
Риган не понравился его снисходительный тон и презрительная усмешка, и она хотела объяснить, что вовсе не дезертирует с дистанции. «Я и так прошла больше, чем наметила…» — но он уехал прежде, чем Риган успела что-нибудь сказать. Ну и ладно. И вообще с чего это она вздумала перед кем-то оправдываться? Какое дело этому человеку до ее планов и возможностей? Она взглянула вслед велосипедисту — кажется, он опять с кем-то разговаривает. Должно быть, с очередным заблудившимся участником забега.
Риган повернула и увидела тропинку, убегающую за деревья… а впереди, ярдах в двадцати, — еще одну. По ее расчетам, эта дорожка должна была вывести прямиком к парковке, но результат столь скоропалительного решения оказался плачевным: она проплутала некоторое время и вернулась почти на то же самое место. Риган сделала шаг в сторону второй тропинки, споткнулась и чуть не упала. Оказалось, что развязался шнурок на кроссовке и она наступила на кончик. Риган оглянулась в поисках подходящего места для того, чтобы сесть или хоть прислониться к чему-нибудь, все же она порядком устала. Справа от нее находилась каменная стена, перед которой рос дуб — настоящий гигант. Риган решила, что ему лет семьдесят пять, никак не меньше. Его ветви нависали над дорожкой и над стеной, и кто-то бессовестный вырезал инициалы на стволе. Она прислонилась к дереву, поставила ногу на стену и принялась завязывать шнурки. Потом перегнулась через край, посмотреть, что же находится по другую сторону каменной кладки, за парком. Там оказался глубокий овраг, на дне которого протекал ручей. В овраге росли деревья, и его некрутые склоны усеивало множество больших и маленьких валунов. Дождь снова принялся моросить, и внизу, меж деревьев, поднимался туман. Он наползал на парк, и первые мутноватые клочки уже вились над дорожкой. Во влажном, неподвижном воздухе звуки вязли, и тишина в этом уголке парка была такая, что Риган захотелось потрясти головой; казалось, что уши заложило, ибо не может быть в природе столь полной тишины и неподвижности. Риган стояла под старым дубом и вяло думала о том, что она совершенно одна, затеряна в каком-то мире, где нет никого и ничего — только душный воздух и этот огромный старый дуб. И дождь. Все остальные оказались вдруг далеко, словно на другой планете. Риган лениво подняла взгляд — и на другой стороне оврага увидела его. Там, среди деревьев, стоял мужчина в черном спортивном костюме. Он стоял неподвижно и ждал… ждал, пока она найдет его. Риган испугалась так, что у нее заныло сердце. Это от неожиданности, сказала она себе, пытаясь отогнать страх. Просто странно, что человек так стоит, и лицо его неподвижно и ровным счетом ничего не выражает. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга — глаза в глаза. Потом девушка начала медленно отступать от стены. Тогда он чуть склонил голову и что-то прокричал. Она не разобрала слов: голос мужчины растворился в густом влажном воздухе.
