— Туда, где я смогу увидеть и услышать Стефана и дотронуться до него.
35
Тюрьма, устланная грязной соломой. И прутья решетки между ней и спящим Стефаном.
Между ней и Стефаном!
Это действительно был он. Елена сама не знала, почему была в этом уверена. Очевидно, что хозяева этого места могут сделать так, что ты увидишь все что угодно. Но сейчас — может быть, потому, что никто не ожидал, что она проникнет в этот застенок, — никто не придумал ничего, чтобы заставить ее усомниться в том, что она видела.
Это был Стефан. Он похудел, и скулы стали острее. Он был прекрасен. И его сознание — она почувствовала это — было в порядке. Правильная пропорция достоинства и любви, тьмы и света, надежды и мрачного понимания того мира, в котором он находится.
— Стефан! О, держите меня!
Он проснулся и наполовину сел.
— Дай мне по крайней мере поспать. Пойди погуляй и надень на себя другую личину, сука!
— Стефан! Что за выражения?
Она увидела, как плечи Стефана застыли.
— Что... ты... сказала?
— Стефан... это действительно я. И ничего страшного, что ты ругаешься. Я сама ругаю последними слонами и это место, и эту парочку, что затащила тебя сюда...
— Троицу, — устало сказал он и опустил голову. — Если бы ты была настоящей, ты бы это знала. Уходи, и пусть они расскажут тебе про моего предателя-брата и его друзьях с коронами-кеккаи на головах, которые преследуют людей...
Елена не могла тратить время на споры о Дамоне.
— Может быть, ты, по крайней мере, посмотришь на меня?
Она видела, как он медленно поворачивает голову, медленно поднимает на нее взгляд, как подскакивает на своей подстилке из тошнотворного вида соломы, она видела, как он смотрит на нее во все глаза, словно она была спустившимся с небес ангелом.
Но потом он повернулся к ней спиной и закрыл уши руками.
— Никаких сделок, — сказал он ровным голосом. — Даже не пытайся. Убирайся. У тебя уже стало получаться лучше, но все равно ты всего лишь иллюзия.
— Стефан!
— Убирайся, я сказал!
Время проходило впустую. Как жестоко — особенно после всего, через что ей пришлось пройти, для того чтобы поговорить с ним.
— В первый раз ты увидел меня рядом с кабинетом директора школы, когда принес свои документы и загипнотизировал секретаря. Тебе не понадобилось даже смотреть на меня, чтобы понять, какая я. Однажды я рассказала тебе, что чувствую себя убийцей — потому что я тогда сказала: «Папа, смотри», — и показала пальцем, а через секунду произошла авария, в которой погибли и папа, и мама. Я так и не вспомнила, что я такое увидела. Первое слово, которое я выучила, когда вернулась из загробного мира, было слово «Стефан». А однажды в машине ты посмотрел на меня в зеркало и сказал, что я — твоя душа...
— Ты можешь не мучить меня хотя бы час? Елена — настоящая Елена — слишком умна. Она не стала бы рисковать жизнью и появляться здесь.
— Где это «здесь»? — резко спросила Елена, внезапно испугавшись. — Я должна это знать, раз уж я собралась вытащить тебя отсюда.
Стефан медленно убрал руки от ушей. Еще медленнее он повернулся к ней.
— Елена? — спросил он, словно умирающий мальчик, увидевший у своего одра доброго духа. — Но этого не может быть. Ты не можешь сюда попасть.
— Думаю, что меня здесь нет. Шиничи сделал магический дом, который может перенести тебя куда угодно — надо только назвать место и открыть дверь вот этим ключом. Я сказала: «Туда, где я смогу увидеть и услышать Стефана и дотронуться до него». Но... — она опустила взгляд, — ты сказал, что я не могу сюда попасть. Может быть, это все иллюзия?
— Тссс! — Стефан вцепился в прутья решетки.
— Ты все это время был здесь? Это и есть место, которое называется Ши-но-Ши?
Он усмехнулся. Смешок получился невеселым.
— Не совсем то, чего ожидал я или ты. И все-таки все, что они говорили, оказалось правдой, Елена. Елена! Я сказал: «Елена». Елена, ты действительно здесь!
Ощущение, что они тратят время впустую, стало невыносимым. Она сделала несколько шагов по сырой хрустящей соломе, мимо каких-то тварей, которые разбегались от нее, и вплотную приблизилась к решетке, отделяющей ее от Стефана.
Она подняла голову, взялась обеими руками за прутья решетки и закрыла глаза.
Сейчас я прикоснусь к нему. Прикоснусь. Он настоящий, и я тоже настоящая. Я прикоснусь к нему!
Стефан наклонился — видимо уступая ее желанию, подумала она, — а потом его теплые губы прикоснулись к ее губам.
Она просунула руки между прутьями решетки, потому что у них обоих подкашивались ноги — у Стефана от изумления, что он все-таки может прикоснуться к ней, а у нее — от облегчения и счастья пополам со слезами.
Но на это времени не было.
— Стефан, немедленно возьми у меня кровь. Я приказываю.
Она в отчаянии огляделась, пытаясь найти что-нибудь, чем можно было сделать надрез. Стефану, может быть, нужна ее Сила. Сколько бы Силы ни забрал Дамон, для Стефана у нее всегда будет все, что нужно. Всегда — даже если это ее убьет. Сейчас она была рада, что там, в гробнице, Дамой уговорил ее взять у него кровь.
— Подожди. Подожди, любимая. Я могу просто прокусить тебе руку, если ты об этом, вот только...
— Немедленно прокуси мне руку, — приказала Елена Гилберт, принцесса города Феллс-Черч. У нее даже хватило сил встать с коленей. Стефан посмотрел на нее едва ли не виновато. — НЕМЕДЛЕННО! — повторила Елена.
И Стефан прокусил ей запястье.
Это было странное чувство. Было немножко больнее, чем обычно, когда он вонзал клыки ей в шею. Но она знала, что на запястье хорошие вены, и верила, что Стефан выберет самую широкую, чтобы уложиться в минимальное время. Ее торопливость передалась ему.
Но когда он сделал попытку отстраниться, она схватила второй рукой его курчавые черные волосы и сказала:
— Еще, Стефан. Тебе надо... я это знаю, а времени, на споры у нас нет.
Голос, которым отдают приказы. Мередит когда-то сказала, что она умеет говорить таким голосом и в принципе могла бы командовать армией. Кстати, не исключено, что ей понадобится армия, чтобы вытащить отсюда Стефана.
«Если придется — значит, соберу и армию», — подумала она. Ее мысли путались.
Смертельный голод Стефана — его явно не кормили с тех пор, как они виделись в последний раз, — иссяк. Теперь Стефан просто делал то, к чему Елена давно привыкла, — забирал ее кровь. Его разум стал растворяться в ее разуме. Когда ты говоришь, что соберешь армию, я тебе верю. Но и это не поможет. Отсюда еще никто не возвращался.
