На этом он ушел собирать для гостя нехитрую трапезу. Тил приготовился укладываться и уже на ногах клевал носом, когда снаружи звякнул поднос, а в дверь легонько постучали. Когда Тил открыл дверь, хозяина там не было, но ждали еда и металлический чайник со струйкой пара. Тил пожевал хлеба с сыром, осилил чашку чая с молоком и раскинулся на кровати.
***
Меньше чем через час Тил проснулся от звуков, доносящихся из номера, что слева. Впечатление такое, что кто-то двигал там мебель – надо же, наградил бог гостями по соседству. Возможно, кто-то прибыл в гостиницу вскоре после него и сейчас располагался на ночлег, но нельзя же вот так, среди ночи, устраивать у себя тарарам с перетаскиванием мебели! Надо разобраться.
В одной пижаме Тил выбрался из кровати, открыл дверь и вышел в коридор. Подойдя к третьему номеру, он резко постучал в дверь. Шум там тотчас стих, а Тилу показалось, что с той стороны двери он слышит приближение шагов, мягких и влажноватых, как будто человек был после ванны. Дверь не открылась, но было ясно, что новый постоялец чутко вслушивается с той стороны дверной панели.
– Послушайте, – строго сказал Тил. – Шумите, пожалуйста, потише. А то людям спать мешаете.
Ответа не последовало. Тил, решив больше не изливать душу, громко вздохнул и собрался возвратиться в свою комнату, но тут вдруг поскользнулся и едва устоял на ногах. Кое-как удержавшись за стену, он глянул вниз и увидел какую-то прозрачную вязкую субстанцию, липнущую к подошвам. По консистенции она напоминала обойный клей, только пахла несравненно хуже. Попытка прояснить, откуда жидкость взялась, показала, что она натекает из-под двери все того же третьего номера. Осторожно попятившись, Тил, счищая жидкость, вытер ступни о коврик. Затем, озадаченный и с тяжелой душой, он возвратился в свой номер и заперся на ключ. Смыв остатки субстанции под головкой душа, он снова лег. Больше звуков из третьего вроде не доносилось, и через какое-то время Тил начал наконец снова погружаться в сон.
Но глаза распахнулись сами собой. Через секунду-другую он распознал звук: он был тише, чем прежде, и напоминал ночной воровской шорох, как будто бы тот, кто его производил, остерегался быть обнаруженным. Сначала сработка замка, затем тихое поскрипывание двери. Тил посмотрел на дверь своего номера, но та была заперта. Тогда свое внимание Тил перевел на санузел. Его дверь тоже была закрыта, но что-то там крадучись двигалось по кафельному полу. Ноздри начинал тревожить запах – похоже, тот же, что исходил от субстанции, вытекавшей из соседнего номера. Надо что-то делать!
Тил вскочил с кровати и, не подыскав более сподручного орудия, вооружился медной лампой с прикроватного столика, выдернув для этого штепсель из розетки. На подходе к закрытой двери санузла в горле у Тила пересохло, руки дрожали.
– А ну-ка ты, там! – сказал он, отрадно подмечая, что голос у него, в отличие от рук, не дрожит. – Учти, я вооружен. А ну-ка марш к себе в номер, иначе мне не остается ничего, кроме как позвать хозяина гостиницы или еще хуже: я займусь этим сам и водворю тебя на место. Ты понял?
Что-то теплое и липкое коснулось ступней, и Тил поспешно отшагнул, чтобы не угодить в лужу все той же вязкой жидкости, которая медленно натекала из ванной. Незримое присутствие ударило изнутри по двери, заставив ее содрогнуться, и Тил против своей воли парализованно наблюдал, как медленно пошла книзу дверная ручка. Отбросив лампу, он ухватился за нее и что было сил повернул кверху. Из замочной скважины скользкими соплями потекла прозрачная жидкость, и ладони от нее тоже сделались скользкими. С губ у Тила сорвался крик, и он заголосил:
– Эй, на помощь! Помогите, кто-нибудь! Кто-то ломится ко мне в комнату!
Но никто не отзывался. Присутствие по ту сторону двери жестко дернуло ручку, едва не выкрутив ее у Тила из рук. Он ухватился снова, крепко, как только мог, а сам медленно пригнулся. Осторожно, чтобы не заполучить на лицо этого клея, он приблизил свой правый глаз к замочной скважине.
Вначале не было видно ничего кроме мутной белизны – видимо, субстанция запечатала скважину наглухо. Но затем белизна колыхнулась, и Тил краем глаза ухватил обожженную плоть, сырую от липкой слизи, серо-зеленые ноги в трупных пятнах и разбухший от газов живот. В форме, в том, как это тело двигалось…
Видно было, что это женщина. Или что-то, напоминающее женщину. Внезапно существо по ту сторону двери прекратило свои попытки ворваться в его спальню. Секунду в комнате стояла струной натянутая тишина, после чего муть белизны сошла и в скважине отчетливо проглянул один черный глаз с красной, как жаркий уголь, оболочкой зрачка. Глаз сузился. Тил услышал сдавленный, похожий на скрип вздох, и глаз исчез. Послышался влажный звук, смежная дверь закрылась, и все смолкло.
Дыхание вышло из Тила с придавленным стоном. Руки с побелевшими костяшками продолжали сжимать дверную ручку. Медленно-премедленно он ослабил хватку и еще раз заглянул в скважину. Удостоверившись, что в санузле никого нет, он тихо открыл дверь, ухватил с придверного табурета ключ и запер дверь снаружи. От двери он отступил, чувствуя, как коврик под ногами противно чавкает от выделений той женщины.
Дверь в номер была сейчас слегка приоткрыта. Он теперь не помнил, запирал ли ее после своей отлучки в соседний номер. Может, он просто ее закрыл, а задвижка как-то не задвинулась. Она безусловно была заперта, когда женщина в ванной вынудила его вскочить с постели, но, может, та его возня у санузла встряхнула половицы и даже стены, и из-за этого она открылась. Тил вернулся к двери в номер и на этот раз надежно, с проверкой, ее запер. Здесь ковер тоже был мокрый, то ли от его отлучки в третий номер, то ли от чего-то ему неведомого. Внутри глухой волной росла паника, и Тил старался ее перебороть. Он потянулся к выключателю, но единственный свет в номере исходил от двух прикроватных ламп, из которых одна сейчас валялась возле санузла; зато другая стояла на месте. Вслушиваясь в тишину, Тил сознавал, что номер его все же, слава богу, пуст. Из мебели здесь всего лишь кровать, кресло, две тумбочки с лампами…
И огромный шкаф, который сейчас находился у него за спиной. Тил медленно попятился к кровати. Дотянувшись до лампы, он щелкнул выключателем, и комната успокоительно наполнилась тихим оранжеватым светом. Шкаф был наполовину погружен в тень, но и при этом различалось, что одна из трех его дверей приоткрыта. Никаких звуков или шорохов изнутри не доносилось, но Тил был уже на пределе; к тому же грызло подозрение, что, вместо того чтобы вытеснить ту нежить из своего номера, он каким-то образом умудрился запереть ее здесь вместе с собой.
Нога задела за край кровати. Не в силах отвести взгляда от шкафа, он только через минуту осознал сзади на ногах что-то мокрое и услышал, что с постели на пол что-то капает. Сзади на матрасе шевелилось нечто влажное. Тил медленно повернул голову и разглядел под одеялом силуэт женщины. Рассыпающиеся седые космы облегали пожелтелый череп. Тело покрывал налет густой слизи (в уме мелькнул образ тающего на сковороде сала).
Женщина плавно приподняла и откинула одеяло, приглашая с собой возлечь. К Тилу она лежала спиной, и он мог видеть на ней открытые бескровные шрамы и язвины зарубцованной обожженной кожи. Руки были повреждены не так сильно, а из пальцев росли длинные, перевитые как штопоры ногти. Женщина медленно повернула голову, и стало ясно, что сравнительная сохранность рук с лихвой перекрывается повреждениями на лице. Взгляд боязливо охватывал проступающие кости, сухожилия и зубы, открытые донага отсутствием спаленных губ. Зубы разомкнулись, и их остатки дразняще лизнул черно-лиловый язык.
