В навигацию 1915 года роковую роль для дальнейших поисков сыграло следующее обстоятельство… Как известно, на Земле Франца-Иосифа участники экспедиции Седова, возвращаясь на Большую Землю, встретили двух человек из экипажа шхуны «Святая Анна» — штурмана В. И. Альбанова и матроса А. Э. Конрада. Они доставили судовой журнал, по которому была восстановлена картина дрейфа в Карском море первоначально в северном направлении в обход Новой Земли с востока, а затем севернее Земли Франца-Иосифа общим направлением ближе к Шпицбергену. Руководствуясь этим, заведующий гидрометеорологической частью Главного гидрографического, управления Л. Л. Брейтфус заявил: «Если Русанову в 1912 году, также как и в 1910 году, удалось, несмотря на крайне неблагоприятное состояние льдов, проскочить в Карское море, обогнув мыс Желания, то он должен был бы подвергнуться здесь новой опасности… “Геркулеса” следует уже искать не в Карском море, а в водах к северу или северо-западу от Шпицбергена, то есть, надо полагать, судно это разделило участь судна “Фрам” и судна “Святая Анна”» (1915, с. 35). Такой, с позволения сказать, прогноз лишил экипаж «Геркулеса» и участников экспедиции Русанова последних шансов на спасение, если даже кто-то из них еще оставался в живых.
Неудивительно, что «Герта» в навигацию 1915 года направилась к берегам Шпицбергена, где не обнаружила ничего сколько-либо заслуживающего внимания, а «Андромеда» с тем же успехом обследовала север Новой Земли вплоть до ледников Норденшельда. Общий итог оказался разочаровывающим, хотя на востоке складывалась совсем иная поисковая ситуация.
«Эклипс», прочный зверобойный барк, несмотря на солидный возраст (построен еще в 1867 году), с самого начала предназначался для поисков Русанова прежде всего в Карском море, причем с расчетом на зимовку. Судно получило великолепное снаряжение и провиант из запасов Руала Амундсена, который по обстоятельствам военного времени вынужден был отложить очередной арктический вояж, но охотно поделился со спасателями, узнав о целях экспедиции. На судне находилась радиостанция с радиусом действия около 800 километров с русским же радистом Д. И. Ивановым. Обязанности капитана выполнял старый морской волк Отто Свердруп, которому в знаменитом дрейфе 1893–1896 годов Нансен поручил командование «Фрамом». Таким образом, Свердруп не был новичком в Карском море — в этом рейсе он практически повторил маршрут, проделанный 20 лет назад, причем в условиях неблагоприятной ледовой обстановки, которую родоначальник ледового и погодного прогноза в Арктике В. Ю. Визе охарактеризовал так: «При просмотре всех плаваний, совершенных между Енисеем и мысом Челюскин… навигационный сезон 1914 года был в этом районе наименее благоприятным в отношении льдов» (1948, с. 154). Действительно, достигнув 28 августа 1914 года острова Диксон и продолжив 4 сентября свое плавание на восток, «Эклипс» уже в 30 милях встретил тяжелый лед, который и задержал его у острова Скотт-Гансена на несколько дней. Только 12 сентября он достиг мыса Штеллин-га, где в ожидании улучшения ледовой обстановки простоял до 26 сентября, чтобы окончательно зазимовать в бухте, названной в честь судна. Таким образом, при своем плавании вдоль таймырского побережья Свердруп шел на восток и северо-восток мористей внешней кромки многочисленных прибрежных островов, что с точки зрения поставленной задачи оказалось роковым — он прошел на расстоянии всего 10 миль от тех мест, где в 1934 году были обнаружены немые свидетельства русановской экспедиции. Однако с учетом ледовой обстановки и характера побережья язык не поворачивается обвинить заслуженного полярного морехода в небрежности — всю операцию надо было планировать по-иному с использованием нескольких поисковых групп для тщательного прочесывания извилистого побережья с многочисленными островами. Но и это не все — на фоне общего разочарования от полученных поисковых результатов (между прочим, полностью достигнутых в отношении седовской экспедиции и частично брусиловской) «Эклипс» получил совсем иное задание, причем срочное.
В навигацию 1914 года ледокольные пароходы из Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана (начальник капитан 2-го ранга Б. А. Вилькицкий) «Таймыр» и «Вайгач» в своем плавании из Владивостока на запад успешно одолели в конце августа рубеж мыса Челюскин, считавшийся по ледовым условиям наиболее опасным, но вскоре у островов Фирнлея столкнулись с непроходимыми льдами и в конце концов после многих неудачных попыток зазимовали в заливе Дика на расстоянии 16 миль друг от друга. В это напряженное время вечером 8 сентября радист с «Таймыра» услышал в эфире работу судовой радиостанции — впервые в этой части Арктики, что, несомненно, было чрезвычайным событием. Последовал радиообмен:
«“Таймыр” и “Вайгач” находятся у островов Фирнлея. Скажите, кто вы и где». Ответ не заставил себя ждать:
«“Эклипс”, экспедиция для поисков Брусилова и Русанова, находимся между островами Тилло и Маркгама. Свердруп».
Хотя с началом зимовки корреспондентов разделяли какие-то 275 километров, по арктическим масштабам это было совсем немного, что способствовало в недалеком будущем и личным контактам. Первоначально Свердруп хотел даже подвести свой барк ближе к русским судам, чего, однако, не произошло, по мнению русских моряков, — к счастью, поскольку в этом случае «Эклипс» выходил из зоны слышимости станции в Югорском Шаре. В результате русские моряки впервые в условиях зимовки получили возможность не только связаться с руководством в Петербурге, но и общаться с родными на личные темы, а главное, согласовывать свои планы с начальством. Время было военное, общественная ситуация неспокойная, и планы на будущее менялись весьма часто. Уже по указанной причине устремления Свердрупа были направлены в основном на восток, тогда как первоначальная цель его поисков, как оказалось позднее, находилась на расстоянии вдвое меньшем, но в противоположном направлении.
Взаимодействие экипажей «Эклипса» и русских кораблей с завершением полярной ночи в будущем 1915 году между тем все усиливалось, а это означало, что первоначальная задача поисков Русанова на фоне отсутствия какой-то новой более или менее отчетливой информации оттеснялась новыми событиями на второй план все больше и больше. Как отмечалось, ледовая обстановка в навигацию 1914 года оказалась достаточно сложной и по мере завершения зимовки все чаще возникал вопрос — а освободятся ли корабли из ледяных оков к концу лета 1915 года, тем более что состояние экипажей оставляло желать лучшего, причем не обошлось и без смертных случаев. Главное гидрографическое управление в возникшей ситуации решило поиски Русанова прекратить и сосредоточиться на эвакуации части экипажей «Таймыра» и «Вайгача».
С этой целью по радио был согласован план отправки лишних людей с кораблей сначала на «Эклипс», а затем их пешего похода на Енисей по суше с помощью опытнейшего промышленника, бывшего военного моряка Никифора Алексеевича Бегичева, осевшего после демобилизации на Таймыре. С «аргишем» (стадом) из 500 оленей в конце мая он выступил из Вол очанки, пересекая обширное «белое пятно» на западе Таймыра общим направлением к бухте Эклипс, до которой было всего 600 километров, где зимовал Свердруп со своим судном. Карт на это пространство не было, и положение начального и конечного пунктов своего грандиозного маршрута относительно друг друга Бегичев представлял приблизительно, рассчитывая окончательно сориентироваться на морском побережье. Со своим многочисленным аргишем, который одновременно обеспечивал и транспорт, и провиант, он чувствовал себя в этой мертвой пустыне вполне уверенно. Тем временем капитан «Эклипса» начал принимать сорок русских моряков на свое судно, и новая незапланированная спасательная операция, возникшая спонтанно, но грандиозная по своим масштабам, набирала темп. На фоне этих перемещений десятков людей судьба экипажа «Геркулеса» все больше отходила на второй план, интерес к ней вытеснялся другими конкретными задачами. Освободившиеся изо льда «Таймыр» и «Вайгач» благополучно пришли 30 августа на Диксон, где по настоянию Академии наук шло строительство крупной полярной станции и мощной рации, которая уже держала связь с радиостанцией в Исакогорке вблизи Архангельска, куда ледокольные суда пришли 16 сентября. Кстати, здесь проявилось еще одно ру-сановское предвидение — русский метеоролог Мультанов-ский буквально «по крохам» составил первый прогноз развития ледовой обстановки для зимующих кораблей, который в значительной мере оправдался.
