- Послушай, милейший...
- Меня зовут Уинтер. Ник Уинтер. Я боцман «Арабеллы», а Вы кто?
- Адвокат Доджсон. Я был в плену, на захваченном корабле.
- Так это из-за тебя мы станем посмешищем на Тортуге? Отправились в кругосветку и вернулись не солоно хлебавши? Это всё принц - из кожи вон лезет, чтобы казаться джентльменом.
- Кто это - ваш принц?
- Адмирал. Вы, наверное, обратили внимание, что он всегда изысканный такой, будто придворный. Его все на Тортуге принцем зовут. Говорят, он из Стюартов, но я в это не верю. Будь в нём королевская кровь, по паркету ходил бы, а не по палубе. Но то, что знатный господин - точно. Заставляет нас хорошо одеваться и запрещает весело спускать наши денежки. Из-за него мы и получили прозвище «палата лордов».
- Послушай, Ник, - осторожно поинтересовался адвокат. - Ты слышал о Брэдфордах?
- Да кто про них не знает, - пробасил боцман. - Это года три назад было. Испанцы захватили Нассау. Фаррел был губернатором. Его тотчас же убили, а его супруга... Страшно представить, что они сделали с ней. Наверное, то же, то и с моей бедняжкой Кэт...
Боцман всхлипнул и вытер рукой глаза.
- На моих глазах это было, Вы уж простите, я, хотя и грубый мужлан, но как вспомню про Кэт...
- А Арабелла? Что стало с ней?
- Её схватили и потащили на судно, а потом принц сказал нам, что она покончила с собой.
Тошнота отступила. В мозгу постепенно прояснялась картина событий. Нет, этот мужлан не мог врать, значит... Значит, адмирал ведёт двойную игру, пытаясь внушить ему, Доджсону, уверенность в том, что обе наследницы живы. Но зачем?
- Адмирал тоже жил в Нассау?
- Никто не знает, откуда он появился. Говорят, приехал на празднование дня рождения Арабеллы. Он ей кто-то вроде кузена. Да и похожи они - будто одно лицо.
- А тело? Вы видели тело мисс Брэдфорд?
- Нет, да и зачем? Если адмирал сказал, что умерла, значит так и есть. Адмирал не будет нас обманывать.
Доджсон задумался. Зачем Сильверу эта игра? Но если он - кузен Арабеллы, то, вполне возможно, может претендовать на наследство. Вот только с какой стороны? Доджсон твёрдо знал - у Арабеллы Черчилль и Стюарта был единственный сын - Беревик. Откуда взялась ещё одна сестра Черчилля? Нет, этого просто не может быть. Или этот авантюрист хочет обманом завладеть богатством опальных герцогов? Но ведь он с такой уверенностью утверждал, что наследницы живы?
Доджсон попытался заговорить ещё с несколькими матросами, но те отвечали ему в словах, не в полной мере соответствовавшими придворному и дипломатическому протоколу. Наконец, убедив себя в том, что служебный долг можно исполнить и завтра, адвокат с аппетитом отведал каких-то мелких, похожих на воробьёв, пташек, и улёгся спать неподалёку от догоравшего костра.
Прошла неделя. Работы были почти закончены, и матросы начали готовить корабли к спуску. Доджсона переполняла радость. Наконец-то он сможет спать на своей собственной койке. Одно лишь волновало его - дело Черчиллей становилось всё более запутанным. За время стоянки он успел переговорить с добрым десятком людей, и все они, как один, были уверены в гибели Арабеллы Брэдфорд. Оставалось поговорить с квартирмейстером, но он, как назло, был то на охоте, то в трюме, а то и просто не желал уделить внимание адвокату. «Уж он-то точно знает», - думал Доджсон, глядя, как Питт отдаёт распоряжения заготовщикам мяса, - «Все говорят, что он был влюблён в эту самую Арабеллу». Наконец, адвокат почти столкнулся с ним у трапа.
- Мистер Уоллес?
Питт остановился. На мгновение Доджсону почудилось, что в глазах квартирмейстера мелькнула неприязнь.
- Мне надо поговорить с Вами, мистер Уоллес, об очень важном деле.
- Некогда, - сухо произнёс он. - Вернёмся на Тортугу, тогда...
- Может, всё же уделите мне несколько минут, сэр? Это касается Арабеллы Брэдфорд.
Питт вздрогнул, будто в его голову ударила молния. В серых глазах сверкнуло что-то, но что это было - гнев или боль - Доджсон так и не понял.
- Я не желаю говорить об этом, сэр.
- Но всё же, скажите? Она покончила с собой, или...
Доджсону почудилось, что на лице квартирмейстера мелькнуло сомнение, но он тотчас же совладал с собой.
- Если хотите узнать об этом, спросите у адмирала. Я ничего не знаю.
Адвокат поднялся на палубу. Капитан стоял на кормовом возвышении, отдавая приказы матросам. Дотоле приветливое лицо вдруг приняло жёсткое выражение. Сильвер и Арабелла... Что связывает их? И, если Арабелла действительно жива, зачем убеждать всех в её гибели?
- Мне надо поговорить с вами, капитан, - подал голос внезапно оробевший Доджсон
- Спускайтесь ко мне в каюту, адвокат. Сейчас подадут обед. Но у меня мало времени - через час мы должны выйти в море.
- У меня к Вам неприятный разговор, капитан, - произнёс Доджсон, опустошив плошку с супом, приготовленным из мелких, напоминающих воробья, пташек.
Сильвер, откинувшись на спинку дивана, невозмутимо вкушал горячий шоколад с корицей.
- В чём дело? Кто-то из моих людей оскорбил Вас?
- Нет, капитан, но Вы говорили, что миссис и мисс Брэдфорд живы, а губернатор Блад занимается её поисками. Это так?
- Это чистая правда, адвокат.
Доджсон испытующе взглянул на капитана. Лицо его по-прежнему было абсолютно спокойным.
- А мне сказали, что миссис Брэдфорд была обесчещена и убита, а мисс Арабелла покончила с собой.
Лицо капитана по-прежнему было спокойно. Он выдержал испытующий взгляд адвоката и уверенно произнёс:
- Так считают большинство членов команды, и пока я не вижу необходимости разубеждать их. В тот день, когда мы отбили Нассау, я допрашивал пленных. Они подтвердили, что миссис Брэдфорд жива. Мне известно и её местонахождение - равно как и Бладу. Она в одной из отдалённых английских колоний, и сразу после возвращения я обязуюсь представить её суду.
- Допустим, хотя я в этом сильно сомневаюсь. Но, надеюсь, капитан, Вы не будете отрицать самоубийство мисс Брэдфорд? Ведь именно Вы сообщили эту новость команде.
Загадочная улыбка мелькнула на лице Сильвера. Казалось, ему доставляло удовольствие вводить адвоката в заблуждение.
- Мне пришлось прибегнуть к подобной лжи, но я могу поклясться что мисс Брэдфорд жива. Более того, мне известно её местонахождение.
Доджсон вперил удивлённый взгляд в капитана. Тот по-прежнему оставался невозмутимым.
