– Садись, – сказала она. – Он велел отсюда уезжать.
– Да. – И Милгрим, задохнувшись от счастья, надел новый шлем.
85
Не ухватишь
– В Корнуолле круто, – сказала Хайди по айфону Холлис. – Еще не придумала, где развеять маму и Джимми, но это клевый повод кататься на машине.
– Как у Аджая со щиколоткой?
Холлис смотрела на Гаррета: тот, лежа на кровати, упражнял Франка с помощью желтого резинового шнура. В открытое окно влетал ветерок и звук вечернего транспорта. Номер был больше того, в котором она жила две недели назад, двойной, но с теми же кроваво-красными стенами в псевдокитайских монограммах.
– Хорошо. Но он по-прежнему ходит с той хитрой палкой, которую дал ему твой хахаль. Чудо, что руки с тех пор помыл.
– Он успокоился?
Аджай страшно переживал, что упустил Чомбо и не успел двинуть тому, что с «каскадом». Он говорил, убогого Фоли кто угодно уложил бы одной левой, хоть Холлис; ему вообще надо было в больнице лежать, а не на дело ехать. Более того, Грейси, вооруженного автоматом, обезвредил и вовсе Милгрим. С другой стороны, Аджай вроде бы подружился с Чарли и намеревался по возвращении из Корнуолла научиться, как ронять противника, словно к нему и не притрагиваясь. Гаррет, насколько поняла Холлис, сомневался в успехе затеи, но Аджаю не говорил.
– По счастью, он не может так долго держать в голове одну мысль, – сказала Хайди. – Где Милгрим?
– В Исландии, – ответила Холлис. – Или на пути туда. С Губертом и обеими Доттир. Он звонил утром. Я не поняла, он на корабле или на самолете. Сказал, это самолет, но почти без крыльев и практически не летает.
– Ты счастлива?
– Да, – сказала Холлис, глядя, как Франк сгибается и разгибается в мягком парижском свете. – До жути.
– Береги себя. Я отключаюсь. Аджай вернулся.
– И ты себя береги. Пока.
Милгрим и Хайди, сказал Гаррет, спасли его задницу. Милгрим – тем, что вырубил Грейси, который, вопреки расчетам Гаррета, приехал с огнестрелом, а Хайди (она вылезла из машины пробежаться, чтобы прогнать клаустрофобию) – тем, что заметила Чомбо, уходившего в сторону Ислингтона, и силком приволокла к фургону.
Холлис помнила, как они стояли перед фургоном. Бобби ныл, чтобы ему разрешили выкурить еще сигаретку, а хорошенькая норвежка-водитель требовала быстро и тихо забираться в фургон. Тут подъехал Пеп на бесшумном велосипеде, вручил Холлис потрепанный пакет из супермаркета, ухмыльнулся и укатил прочь. Когда она прошла через две черные молнии, Гаррет, уронив плечи, сидел в кресле перед пустыми экранами.
– Ты себя нормально чувствуешь? – спросила она, стискивая его плечо.
– Отходняк, – сказал Гаррет. – Обычное дело.
Но через несколько минут, когда фургон уже ехал, Гаррет вновь встрепенулся.
– Сколько? – спросил он кого-то в микрофон. Улыбнулся. – Одиннадцать машин без опознавательных знаков, – минутой позже шепнул он Холлис. – Бронежилеты, австрийские автоматы, несколько человек в костюмах химзащиты. Серьезные ребята.
Холлис чуть было не спросила, о чем речь, но Гаррет улыбкой и взглядом попросил ее молчать. Она протянула ему потрепанный пакет. Гаррет заглянул внутрь, и на Холлис глянул один чудовищный глаз самой безобразной футболки в мире.
– Что за самолет без крыльев? – спросил он сейчас, опуская Франка.
Комплекс упражнений был завершен.
– Милгрим на борту чего-то, что Бигенд не то построил, не то восстановил. Сказал, это что-то русское.
– Экраноплан, – сказал Гаррет. – Судно на динамической воздушной подушке. Он псих.
– Милгрим говорит, интерьеры заказали «Гермесу».
– Богатый псих.
– Что это были за полицейские, которые забрали Фоли и остальных?
– Очень серьезные ребята. Абсолютно секретное подразделение. Старик кое-что о них знает, но не все рассказывает.
– Ты их вызвал, после того как отправил нас наружу?
– Ага, стукнул в полицию. Пока я ждал тебя в фургоне за кабинетом, снова позвонила Милгримова американка. Дала номер и кодовое слово. При первом звонке не сказала. Только номера, которые я уже знал. Я попросил чего-нибудь покруче. И она добыла этот номер. Я позвонил, назвал цвет и регистрационный номер. Бабах.
– Почему она так сделала?
– Потому что она такая крутая, если верить Милгриму. – Он улыбнулся. – И, думаю, потому что это никак не смогут связать с ней, ее ведомством, ее правительством.
– Как она добыла этот номер?
– Понятия не имею. Позвонила знакомому в Вашингтон? Я вообще не перестаю удивляться, какие неожиданные вещи иногда всплывают.
– И Грейси с его дружками арестовали?
Гаррет сел, сложил желтый резиновый жгут пополам перед грудью, медленно развел кулаки.
– И, полагаю, допрашивают в очень специфическом месте.
– В новостях ничего не было.
– Не было, – ответил Гаррет, продолжая растягивать резинку.
– Пеп что-то подбросил им в машину. Потом снова ее запер.
– Да.
Резиновый жгут был сейчас растянут на полную длину и дрожал от напряжения.
– Второй подарочек, – сказала Холлис.
Гаррет позволил жгуту свести его кулаки обратно.
– Да.
– Что это было?
– Молекулы. Такие, которые лучше не совать под нос собакам, вынюхивающим бомбы. От конкретной партии «Семтекса», которой активно пользовалась ИРА. Пластиковая взрывчатка. Отчетливая химическая подпись. Несколько тонн по-прежнему где-то гуляют. И карточка из цифрового фотоаппарата. Фотографии мечетей по всей Британии. Даты на снимках с давностью несколько месяцев, но не чрезмерно просроченные.
– Ты сказал, что пустишь в дело «домашнюю заготовку»?
– Да.
– Для кого она изначально предназначалась?
– Теперь уже не важно. Незачем знать. Когда я, придурочный, спрыгнул с Бурджа, я закрыл то конкретное окно возможностей. А потом моя девушка попала в беду. Пришлось импровизировать из того, что оказалось под рукой.
– Я не в претензии. Но как насчет Грейси? Он не сообщит полиции о нас?
– Главная прелесть, – ответил Гаррет, упираясь рукой в бок, – что он о нас не знает. Разве что о тебе немного, через Слейта. Но теперь, когда Грейси – тайный гость ее величества, Слейт будет держаться от него как можно дальше. А по словам старика, все еще лучше.
– Это как?
– Оказалось, американские госструктуры сильно не любят Грейси. Они много чего со своей стороны накопали. Им заинтересовались сразу несколько ведомств. Думаю, наши в конце концов сообразят, что он стал жертвой розыгрыша, но после этого его ждут неприятности дома. Очень серьезные, надеюсь. Сам бы я в дальней перспективе больше опасался Биг-Энда.
