– Послушай меня, Стефани, – терпеливо продолжала Джоан. – Возможно, именно в тот вечер она и не собиралась покончить с собой, но думала об этом давно.
– Все равно мне следовало быть рядом, – упрямо повторяла Стеф.
– Это естественно, что ты чувствуешь себя виноватой, дорогая. Вы дружили. Но представь, каково было мне, ее матери? Рут не пришла ко мне, не поделилась, не рассказала, что происходит. Значит, не посчитала близким человеком. Прошлого не изменишь, Стефани. Мне надо заботиться о других детях и внуках, а у тебя впереди целая жизнь. Рут не понравилось бы, что мы тут терзаем себя.
– Как я могла быть такой дурой? – сказала Стеф, осознав свое заблуждение. – Рут сказала, что собирается сделать аборт. Сказала совершенно спокойно. Как я могла проглотить эту ложь? Рут была против абортов.
– Рада слышать, – Джоан рассеянно вытирала слезы, стекающие по щекам.
– Почему я ничего не заподозрила? Она вовсе не собиралась избавиться от ребенка. Поэтому и была так спокойна. Она сразу решила, как поступит. О боже! – Стеф ужаснулась собственной глупости. Миссис Мак-Канн права: Рут все продумала заранее, просто не решила, когда именно совершит задуманное.
Не в силах совладать с собой, Стеф залилась слезами.
Джоан протянула ей платок.
– Я оставлю тебя на минуту, – произнесла она и торопливо вышла из комнаты, промокая глаза.
Стеф отчаянно рыдала и сумела успокоиться лишь через несколько минут. Когда Джоан Мак-Канн вернулась в комнату, она вытирала лицо безнадежно промокшим платком.
С грустной улыбкой Джоан протянула коробку бумажных салфеток.
– Я подумала, они нам пригодятся. Теперь все будет хорошо, дорогая. Тебе станет легче, прошлое отпустит тебя. Не хочу еще сильнее расстраивать, но, мне кажется, ты должна прочитать вот это.
Она протянула Стефани бледно-розовый конверт.
Стеф нервно оглядела его:
– Что это?
– Просто прочитай, дорогая!
Из конверта выпал листок бледно-розовой писчей бумаги. Развернув его, Стеф затаила дыхание: она сразу же узнала почерк Рут с характерным сильным наклоном.
«Дорогие мама и папа!
Пожалуйста, простите меня за то, что я делаю. Это единственный выход. Не могу объяснить почему. Я беременна. Свое будущее я представляла совсем по-другому, и перспектива стать незамужней матерью-одиночкой меня не привлекает. Я не могу сделать то, чего хочет он. Теперь я понимаю, что он меня не любит. И он не виноват. Никто не виноват Просто так получилось.
Извините, что не оправдала ваших ожиданий. Жаль, что деньги, которые вы в меня вложили, потрачены впустую. Я бы хотела, чтобы все было по-другому.
Я люблю вас. Вы лучшие родители в мире. Пожалуйста, простите меня! И передайте всем мои сожаления.
С любовью,
Рут».
Стеф опустила письмо на стол и почувствовала, что слезы подкатывают снова.
– Бедняжка Рут!..
– Теперь ты понимаешь, что я имела в виду, Стеф? Она твердо знала, как распорядится своей жизнью. Примчись ты к ней в тот вечер. Рут молча выслушала бы твои советы и все равно сделала бы по-своему, немного погодя.
– Как жаль!
– Да. Ты права.
Стеф подняла голову:
– Вы так добры ко мне. А я ожидала упреков и обвинений. Думала, вы ненавидите меня за то, что оказалась ей плохим другом.
– Нет, милая. Ты сама тогда была еще ребенком. Уверена, тебе даже в голову не приходило, что Рут способна на такое.
– Нет. Не приходило. Мистер Мак-Канн так и не нашел Деза?
Джоан покачала головой:
– Нет. И бедняжка Селия тоже. Но так даже лучше. Вряд ли я захотела бы его видеть.
Стеф поежилась:
– Я бы не смогла даже находиться с ним в одной комнате.
– Это было бы нелегко, – согласилась Джоан. – Нет, теперь мне на него наплевать. Гораздо больше меня интересует Рут. Я хочу понять, как она жила, после того как покинула родной дом. Хочу знать как можно больше. Такое ощущение, что чем больше я узнаю, тем ближе мы с ней становимся. Поэтому я и хотела с тобой поговорить. Мне казалось, что ты знала ее как никто другой. Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, Стеф. Все до мельчайших деталей. Наверное, ты считаешь меня глупой старухой.
Стеф покачала головой и печально улыбнулась:
– Нет, что вы! Последние пятнадцать лет я пыталась не думать о Рут. Не хотела говорить о ней, вспоминать, а когда вспоминала, мучилась чувством вины и ненавистью к Дезу Хили. – Стеф уронила голову на руки и снова начала плакать.
Джоан придвинулась ближе и обняла ее за плечи. Но Стеф лишь зарыдала еще сильнее. Она горевала о Рут, Джоан и себе. Потом вспомнила своего ребенка и малыша Рут и зашлась истерическими всхлипами.
Джоан тихо укачивала ее, гладила по волосам и утешала, но Стеф все не успокаивалась. Когда всхлипывания наконец утихли, Джоан отпустила ее и вернулась через минуту – с бутылкой бренди и двумя бокалами.
– Рановато для бренди, – слабо запротестовала Стеф.
– Ерунда! Нам не помешает выпить. – Плеснув изрядную порцию в бокал, Джоан протянула его Стеф. – Помянем Рут!
– Да покоится она с миром! – тихо произнесла Стеф и глотнула огненной жидкости.
– Молодец, – одобрила Джоан и опрокинула половину своей порции. – Теперь расскажи, что тебя тревожит. Не обижайся, милая, но не думаю, что все это время ты рыдала только из-за Рут.
Стеф вздохнула и рассказала все.
– Бедняжка, – вздохнула Джоан, когда история подошла к концу. – Ты слишком молода, чтобы так страдать. Но когда-нибудь и ты станешь матерью. Очень хорошей матерью.
Стеф замерла:
– Я так не думаю.
– Как же иначе? – решительно возразила Джоан. – У тебя хороший мужчина. Не теряйте времени даром. Годы пролетают так быстро.
Наступила очередь Стеф утешать Джоан:
– Вам его не хватает?
– О да. Но я счастлива. Ужасно смотреть, как твой любимый мучается от боли. Когда все кончается, становится легче. – Она высморкалась и осушила бокал. – Значит, Шон – мужчина твоей жизни?
Стеф кивнула:
– Хотя я понимаю, что не заслуживаю его. В последнее время я вела себя просто ужасно.
– Значит, надо наверстать упущенное. Не теряй ни минуты, Стеф!
– Не буду… – Ее слова прервало жужжание мобильника. – Извините. – Она порылась в сумочке. – Алло! О, Шон.
Джоан улыбнулась.
– Обед? Ну, я не знаю… Джоан закатила глаза:
– Только послушайте ее! Соглашайся, – приказала она.
