— Давайте разобьем лагерь на этой поляне. Место, по-моему, очаровательное. Кроме обитателей старого крестьянского дома там, вдалеке, здесь, кажется, ни души.
Магистр близоруко прищурился:
— Я лично не вижу никакого дома, но это и неудивительно без бериллов. Единственное, что я четко вижу, так это полное отсутствие леса, в связи с чем возникает резонный вопрос: где брать дерево для костра?
Витус поднес ладонь к глазам козырьком, чтобы получше разглядеть дом:
— Если не ошибаюсь, у крестьянина хороший запас дров у стены. Я пойду к нему и попрошу поделиться с нами.
— Это дело. Я пойду с тобой. А остальные могут тем временем позаботиться об устройстве лагеря. После всех ужасов сегодняшнего дня мы это заслужили.
Друзья отправились вдвоем к хижине. На пути им попался колодец. Судя по внешнему виду, колодезный журавль часто использовался, и, значит, там была вода. Они зашагали дальше и, очутившись у двери дома, постучали. Ответом им была тишина. Друзья вошли и тут же сморщили носы: зловоние было невыносимым. Витус крикнул:
— Есть кто-нибудь?
Никто не ответил.
Они огляделись. Дом был небольшой, и складывалось впечатление, что хозяева поспешно покинули его. Витус снова покричал, и вновь никто не ответил. Они продолжили осторожный осмотр. Помещений было всего три: две комнаты и чердак, на который вела деревянная лестница. Вскарабкавшись по ней, друзья прошлись по скрипучим половицам. Запах стал еще резче. В углу они обнаружили соломенную лежанку. Она была пуста, но рядом лежал целый ворох использованных повязок, от которых и исходил смрад: все они были пропитаны гноем. Магистр хотел подойти ближе, но Витус остановил его:
— Не надо, сорняк. Кто знает, какие миазмы таятся в холстине…
— Вероятно, ты, как обычно, прав. — Маленький ученый отпрянул назад. — Прости меня, Господи, но в этой кровати явно кто-то умер. И я не рвусь узнать, отчего.
— Я тоже не горю особым желанием. Тем более что мимо нас только что прошмыгнула пара малюсеньких глазок. — Витус потащил приятеля вниз по лестнице. — Согласись, нам здесь нечего делать. Пошли.
Когда друзья покинули дом через заднюю дверь, Магистр с облегчением вздохнул:
— До чего же тяжелый дух! Дышать нечем. Гляди-ка, там виднеется что-то похожее на холмик.
— Могилы это. Я вижу кресты на них. Всего семь.
Они подошли поближе и с расстояния в несколько шагов присмотрелись к скромным деревянным крестам. Магистр прищурился и поинтересовался:
— Что же там написано?
— Ничего, — ответил Витус. — Не надо быть ясновидцем, чтобы догадаться, что здесь похоронена крестьянская семья, унесенная чумой. Последний оставшийся в живых выкопал могилы и прочел молитву.
— Прежде чем бежать отсюда, — кивнул Магистр, — я бы на его месте поступил так же.
— А я, пожалуй, не побежал бы. Подумай сам, ведь чума тем временем распространяется дальше. Тот, кто сегодня покидает свое жилище, попадает из огня да в полымя. К тому же в доме сделаны прекрасные запасы. У задней стены, как и у передней, сложена поленница до самой крыши. Я даже догадываюсь, зачем заготовлено столько дров: между двух комнат на первом этаже я заметил коптильню, в которой висят восхитительные ветчины и колбасы.
— Когда человек зверски голоден, ему надо непременно говорить об еде! Я танталовы муки испытываю, когда слышу о колбасах и ветчинах, от которых должен отказаться!
— Но почему же? Из-за того, что дом заражен чумой? Ты что же, забыл обо всем, к чему мы пришли вместе с профессором Джироламо? Пока нас не укусит блоха, с нами ничего не может случиться. Кстати, вспомни, что делают с помещениями, где побывала чума: их окуривают. Так что, если что и свободно от миазмов, так именно деликатесы из коптильни.
Магистр одобрительно всплеснул руками:
— Ну конечно, вечно ты все знаешь лучше всех! Хотя ты же не виноват, что я порой так забывчив.
Витус засмеялся и дружески ткнул ученого в бок.
— Ладно, ладно, не скромничай. Пойдем лучше посмотрим, что творится в хлеву.
Они осмотрели загон для скота и убедились, что там абсолютно пусто. Ничего, кроме соломы и навоза. Чистить было уже некому. Ни коровы, ни козы, ни овцы, ни курицы — никакой живности не осталось. Кто бы ни уходил последним с подворья, он прихватил с собой живой провиант.
Друзья обнаружили лишь пару куриных яиц, но, когда Магистр потянулся за ними, Витус остановил его:
— Не рискуй. Кто знает, сколько они тут лежат. Расстройство пищеварения нам сейчас ни к чему. Лучше ограничимся ветчиной и колбасами. Предлагаю: ты захватишь пару колбас и окорок из коптильни, а я возьму дров, сколько смогу унести.
Вернувшись в лагерь, друзья застали повеселевших товарищей. Фабио улыбался во весь рот.
— Кирургик! — заорал он уже издалека. — Есть хорошие новости! Моя несравненная красавица вернулась! — Он указал своей лапищей на деревянную клетку, в которой Буссола торопливо клевала зерна. Позади у нее был длинный путь, и голубка сильно проголодалась.
Ее хозяин ликовал вовсю:
— Uno messaggio![44]Миабелла родила мальчика. Уже целая дюжина. Dio mio, una dozzina di figli![45]Я счастливый человек!
Магистр усмехнулся:
— Ты на редкость плодовит и производишь потомство с невиданной скоростью, мой дорогой! Это надо отпраздновать. Я могу внести свою лепту в виде двух колбас и окорока, если ты, конечно, выставишь вино.
Предложение, естественно, было встречено с восторгом, и вскоре вся компания сидела у весело потрескивавшего костра, пировала, выпивала и прекрасно себя чувствовала. Лишь Витус был задумчив. Он попросил Магистра ничего не рассказывать о найденных чумных могилах у крестьянского дома. Он не хотел портить вечер товарищам, они еще успеют узнать дурную весть, когда встанут завтра утром. Когда встанут… А что потом?
Он ломал себе голову над тем, как действовать дальше, нисколько не сомневаясь, что змея-чума настигнет их с любой стороны. Куда бы они ни пошли, они будут в ловушке. При таких обстоятельствах было бы безумием идти в Пьяченцу: там, в городской грязи и сутолоке, смерть собирает самую богатую жатву.
Куда ж податься?
И пока остальные смеялись и распевали песни, в его голове зрел безумный план.
ЩЕТОЧНИЦА АНТОНЕЛЛА
Я не люблю его! Конечно, он ведет себя по-рыцарски, такой забавный, всегда готов помочь и так трогательно о малышке заботится, но любви я к нему не испытываю. Ну что мне делать?
Чем более грозные наступают времена, тем больше человека тянет все забыть и предаться безудержному веселью. Друзья Витуса не были исключением. За вином и виноградной водкой они просидели глубоко за полночь. Алкоголь развязал им языки и оглушил мозги. Фабио то и дело приходилось демонстрировать свои трюки, и если поначалу это получалось у него виртуозно, то по мере увеличения количества выпитого фокус все чаще не удавался. Яйцо, которое он так ловко извлекал изо рта, неожиданно падало на землю и разбивалось, разрезанный платок так и оставался разрезанным, а на внутренней стороне воротника сброшенного спьяну камзола обнаружился потайной резервуар, от которого по рукавам отходили две кишки. Таким образом, секрет льющегося из ладони вина был разоблачен. Однако эти маленькие аварии никак не ухудшали настроения всей честной компании, скорее, наоборот, всякий раз являлись поводом снова поднять кружку.
