Похоже, никто из историков, уделивших ему внимание, не задавался вопросом: как мог Людовик XV доверить политическую миссию первейшей важности человеку, которого они представляют столь пустым и нелепым? Как мог Алексей Орлов, фаворит Екатерины II и один из тех, кто привел ее к власти, с восторгом встречать Сен-Жермена, величая его графом Салтыковым и генералом русской армии, вручив ему соответствующие регалии и грамоту, подписанную императрицей? Или как Сен-Жермен снискал дружбу маршала де Бель-Иля, одного из самых блестящих полководцев XVIII века, и дружбу князя Фердинанда фон Лобковица, другого заслуженного военачальника и первого министра императрицы Марии-Терезии Австрийской, или как он сподобился милости быть лично принятым самим Фридрихом II Прусским? Немало авантюристов мечтало бы о такой удаче.
Иначе приходится допустить, что монархи того времени были сущими простофилями. Однако Калиостро, с которым Сен-Жермена часто сравнивают и с которым он встречался, был в итоге разоблачен и провел остаток жизни в тюрьме. Немало других авантюристов и мошенников кончило не лучше, Теодор фон Нейхоф, например, король Корсики на один год, пустился в бега и умер в нищете.
Историки единодушно сбрасывают Сен-Жермена в клоаку малой истории. Для них этот человек всего лишь забавлял нескольких европейских монархов выдумками о превращении свинца в золото и об эликсире вечной молодости.
Вот почему я и попытался восстановить картину с помощью исторического романа; эта форма позволяет заполнить пустоты и удовлетворить основное требование биографии, которая нуждается в психологической связности. Ибо вопреки досадному предрассудку подобный способ воссоздания действительности говорит о ней подчас внятнее, чем аналитическое выстраивание установленных фактов.
Он отнюдь не освобождает от добросовестности — надеюсь, что вполне засвидетельствовал ее на этих страницах. Ведь я также опирался на факты и исторические документы.
Полагаю, что будет уместно коснуться здесь некоторых аспектов, которые я не мог подробно осветить в романе, поскольку они относятся к самому исследованию. Они позволят судить, в какой мере романический вымысел основывается на добытых фактах, вероятных или проверенных. А заодно станут свидетельством кропотливых трудов дерзкого автора, попытавшегося развеять мифы и выдумки.
Человек, упрямо заметавший следы
Загадка Сен-Жермена необычна сама по себе, потому что ни один исторический персонаж так не запутывал свои следы и почти с неслыханной неосторожностью менял личины, которых за ним числят по меньшей мере девятнадцать.
Маркиз де Монферрат, граф Белламаре, граф Эймар или д'Эймар (в Венеции); кавалер Шенинг (в Пизе); кавалер Вельдон (в Милане и Лейпциге); граф Салтыков (в Генуе и Ливорно); граф Цароги (в Швальбахе и Трисдорфе); князь или граф Ракоци (в Нюрнберге и Дрездене); принц д'Э (в Голландии); господин де Зюрмон (в Брюсселе); мальтийский рыцарь граф Гомпеш, граф Салтыков (в России; по крайней мере так его величал Алексей Орлов, один из фаворитов Екатерины II); граф де Кабале и, наконец, — граф де Сен-Жермен и Вельдона (в Лондоне и Париже) — фиктивный титул, который в сокращенном виде окончательно прилипнет к нему. Пикантный парадокс состоит в том, что это самый наглый из всех, поскольку в то время жил и здравствовал знаменитый представитель этой фамилии — генерал Клод-Луи де Сен-Жермен (1707–1778), маршал Франции и военный министр при Людовике XVI (был назначен в 1776 году).
Позже мы увидим смысл этого беспрестанного маскарада.
Однако имена и звания Сен-Жермена отнюдь не всегда были взяты с потолка, как может показаться, и об этом свидетельствует следующий эпизод: по сообщению одного немецкого хроникера,[54]где-то между весной 1774 и зимой 1776 года маркграф Бранденбург-Анспахский, любопытствовавший познакомиться с Сен-Жерменом, который гостил тогда в Швальбахе, пригласил его к себе в замок Трисдорф. Сен-Жермен, именовавший себя тогда графом Цароги, согласился, но при условии, что ему позволят проводить время по-своему. Однажды он показал маркграфу письмо от Алексея Орлова с приглашением навестить его в Нюрнберге, где тот оказался проездом на обратном пути из Италии.
Надо уточнить, что этот Алексей был одним из пяти братьев Орловых, сыгравших решительную роль в русском перевороте 1762 года; другой брат, Григорий, был любовником императрицы.
Поскольку Трисдорф находился неподалеку от Нюрнберга, маркграф решил съездить туда вместе с Сен-Жерменом. Когда оба прибыли в город, Сен-Жермен ненадолго исчез и вновь появился в мундире русского генерала, надетом нарочно для встречи с Орловым. Завидев его, тот раскрыл объятия, расцеловал и называл его Саrо padre и Саrо amico. Затем поблагодарил маркграфа за гостеприимство, оказанное его дорогому другу, а после обеда увлек Сен-Жермена в соседнюю комнату, где они оставались наедине довольно долго. По возвращении в Трисдорф Сен-Жермен показал маркграфу свой патент на звание русского генерала, украшенный императорской печатью.
Таким образом, мундир был вовсе не маскарадным, а поведение Алексея Орлова только подтверждает, что Сен-Жермен имел все основания его носить. Хоть он во многих отношениях и был самозванцем, но отнюдь не бесшабашным, и его обманы служили вполне четкой цели: помимо прочего — скрыть его истинное лицо.
Кстати, именно этот глубоко показательный эпизод с Орловым в Нюрнберге обосновывает одну из главных тем произведения.
Несмотря на то, что в наше время назвали бы потрясающей наглостью, достойной в ту эпоху пары пощечин или вызова на дуэль, Сен-Жермен пользуется вниманием королей и принцев, а самое странное доверие ему оказал Людовик XV.
Но до сих пор никто не раскрыл тайны его происхождения.
Загадка, раздутая фальсификаторами
Загадка Сен-Жермена необычна также своей судьбой, поскольку с течением времени превратилась в миф: еще при жизни о Сен-Жермене ходили слухи (среди прочих распускал их в своих письмах даже сам Вольтер), предвосхитившие излишества желтой прессы XXI века. И достоверные с виду свидетельства немало тому способствуют.
По крайней мере среди людей доверчивых и профанов.
После исчезновения Сен-Жермена — поскольку поклонники не хотят верить в его смерть — эти «свидетельства» множатся и растут. Уже в конце XVIII века госпожа де Жанлис, близкая к Версальскому двору, сообщает в своих «Мемуарах» о появлении касающихся Сен-Жермена фальшивок, таких как «Мемуары барона фон Глейхау». Подлили биографам масла в огонь также два других свидетельства: барон фон Глейхен,[55]посол Дании в Париже, утверждает в своих «Мемуарах», что музыкант Рамо, чей кузен был послом в Венеции, встречался там в 1710 году с Сен-Жерменом, которому в ту пору минуло пятьдесят лет; а графиня д'Адемар в своих «Воспоминаниях о Марии-Антуанетте, эрцгерцогине Австрийской и королеве Франции, а также о Версальском дворе» уверяет, что видела Сен-Жермена в том же возрасте в 1789 году (то есть 79 лет спустя) и несколько раз принимала его у себя в 1820-м. Тому тогда должно было стукнуть каких-нибудь сто десять лет.
