Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
— Может, и говорил, — печально вымолвил он. Молчание, повисшее между ними, было почти болезненным, и Оэлун вздохнула.
— Старик, ты ведь обожаешь ее, — начала она. — Почему ты не скажешь дочке об этом?
Шолой покраснел, а от злости или смущения, сказать было невозможно.
— Да она сама знает, — пробормотал он.
Бортэ побледнела. Покачала головой.
— Не знаю, — отрезала она. — Как мне знать, если ты никогда об этом не говорил?
— Я-то думал, что наверняка говорил, — ответил Шолой, глядя на улус. Казалось, его внимание привлекли воинские упражнения на равнине, и на дочь он не смотрел.
— Я горжусь тобой, девочка, ты знай, — вдруг произнес он. — Я был бы с тобой поласковей, если бы снова мог воспитывать тебя.
— Не был бы, — покачала головой Бортэ. — И мне сейчас нечего тебе сказать.
Старик словно сжался от этих слов. Бортэ повернулась к Оэлун, и в глазах ее стояли слезы. Шолой не видел их — он все смотрел на равнину и юрты.
— Пойдем назад, — попросила Бортэ, умоляюще глядя на Оэлун. — Зря я пришла сюда.
Оэлун хотела оставить ее с отцом на несколько часов, но Тэмучжин запретил. Бортэ носила его наследника, и ставить ее жизнь под угрозу было нельзя. Оэлун подавила раздражение. Наверное, сложно быть матерью, но трения между отцом и дочерью казались ей сущей дурью. Если они сейчас уйдут, Бортэ никогда не увидит отца и до конца жизни будет в этом каяться. Тэмучжину придется подождать.
— Устройтесь поудобнее, — приказала Оэлун сыновьям и Арслану. По крайней мере, хоть Хасар и Хачиун ее слушались. — Мы останемся здесь, пока Бортэ посидит в отцовской юрте.
— Но хан же ясно сказал… — начал было Арслан.
Оэлун резко обернулась к нему.
— Разве мы не один народ? — спросила она надменно. — Нечего бояться олхунутов. Если бы ей что-то угрожало, я бы знала.
Арслан потупил взгляд, не зная, что ответить.
— Хачиун, — продолжила Оэлун, — найди брата моего Энка и скажи, что сестра желает с ним трапезничать.
Хачиун сорвался с места и убежал, даже не спросив, в какой юрте живет ее брат. Вот он остановился в нерешительности, и Оэлун улыбнулась. Он скорее будет спрашивать у других, чем вернется назад, уж это ей было известно. Ее сыновья способны сами о себе позаботиться.
— Ты, Хасар, и ты, Арслан, пойдете со мной, — велела Оэлун. — Подкрепитесь для начала, а потом найдем Бортэ с отцом и заберем их.
Арслан разрывался на части, помня о приказе Тэмучжина. Ему все это не нравилось, но он не осмеливался позорить Оэлун непослушанием перед лицом олхунутов, а потому не стал спорить. В конце концов он просто опустил голову.
Шолой повернулся к ним, когда они спорили. Он бросил взгляд на дочь, пытаясь понять, как она все это приняла.
— Мне по нраву, — решил он.
Бортэ кивнула, ее лицо озарила улыбка. Они вместе пошли к юртам олхунутов, и гордость Шолоя была видна издалека. Оэлун с удовольствием смотрела им вслед.
— Мы собираемся воевать, — пробормотала она. — Неужто ты не дашь им в последний раз поговорить как отцу с дочерью?
Арслан не понял, ему ли предназначался этот вопрос, потому не ответил. Оэлун словно бы погрузилась в воспоминания, а после встряхнулась.
— Я голодна, — заявила она. — Если юрта моего брата стоит там, где стояла всегда, я смогу ее найти. — Она зашагала вперед, и Арслан с Хачиуном последовали за ней, не в силах посмотреть друг другу в глаза.
Через четыре дня после того, как Тэмучжин привел олхунутов, на закате затрубили сигнальные рога. Хотя воины обоих племен за день измотались до предела, они бросили еду, забыв о голоде, и схватились за оружие.
Тэмучжин сел в седло, чтобы лучше видеть, что происходит. На мгновение пришла мысль, что это татары каким-то образом обошли их или разделили силы для нападения с двух сторон. И эта мысль была ужасна до тошноты. Он крепче стиснул поводья и побледнел.
Взгляд Хачиуна был, как всегда, остр. Младший брат тоже подобрался. Арслан смотрел на воинов, все еще не в силах разглядеть в сгущающихся сумерках подробностей происходящего.
— Кто это? — спросил он, прищурившись на темную массу всадников, несущихся к ним.
Тэмучжин зло сплюнул на землю, Арслану под ноги. Он увидел, как пришедшие воины держали строй, и рот его наполнился кровавой желчью.
— Это племя моего отца, Арслан. Волки.
ГЛАВА 32
Под треск и рев железных факелов на ночном ветру Илак вступил в совместный лагерь. Тэмучжин отправил Арслана передать хану приглашение, как только Волки остановились. Сам он не пожелал идти. Увидев Илака, шагавшего мимо юрт туда, где сидел он сам с братьями, Тэмучжин еще не знал, выпустит ли Волка живым. Напасть на гостя — преступление, которое запятнало бы и его, и олхунутов, и кераитов, но он думал, что, возможно, Илака удастся заставить нарушить обычай, и тогда появится законное право убить его.
Илак раздался с тех пор, как Тэмучжин видел его в последний раз. Голова его была выбрита, лишь одна заплетенная в косичку прядь болталась при ходьбе. Поверх рубахи и штанов на нем был тяжелый черный халат, подбитый темным мехом. Тэмучжин сузил глаза, узнав рукоять меча в виде волчьей головы, висевшего на бедре Илака. А Волк шел среди юрт, не оглядываясь по сторонам, не отрывая взгляда от фигур у центрального костра. Рядом с ним шел Толуй, еще более огромный и могучий, чем был несколько лет назад.
Чтобы показать, что ему наплевать на пришедшего человека, Тэмучжин хотел остаться сидеть, но не смог. Когда Илак и Толуй приблизились, он встал, и его братья тоже, словно по сигналу. Тогрул увидел, как они все подобрались, и со вздохом поднялся сам. За спиной его выпрямились Юань и десяток его лучших телохранителей. Что бы там ни задумал Илак, его жизни придет конец, подай он малейший повод.
Взгляд Илака перешел с Тэмучжина на Хасара и Хачиуна. Гость нахмурился, увидев и Тэмуге. Он не узнал младшего сына Есугэя, хотя заметил страх в его глазах.
В глазах других страха не было. Все они были готовы наброситься на него — бледные, напряженные, с колотящимися сердцами. Всем хан Волков являлся во сне, и они убивали его тысячи раз и просыпались в ярости. Хачиун и Хасар в последний раз видели Илака, когда он уводил Волков, бросив семью прежнего хана умирать в степи накануне зимы. Все, что они претерпели с того дня, можно было бросить к его ногам. В их воображении он приобрел черты чудовища, и странно было видеть перед собой обычного человека, постаревшего, но еще сильного. Трудно было оставаться невозмутимыми.
Взгляд Толуя был прикован к Тэмучжину. Желтые глаза не отпускали его. У него тоже были свои воспоминания, но сейчас он был куда менее уверен в себе, чем тогда, когда схватил сына Есугэя и привез его к своему хану. Он умел издеваться над слабыми и пресмыкаться перед имеющими власть, но не знал, как отвечать Тэмучжину, потому растерянно отвел взгляд.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
