А случай мог означать как удачу, так и неудачу.
– Э-это не имеет значения, – выдавила из себя Мона между двумя судорожными вздохами. – Потому что все равно ничего не изменится. В-все будет как всегда.
Заплаканный голос звучал невнятно, она опять начала отрывисто глотать воздух ртом и вздрагивала при этом всем телом.
– Сокровище мое, это еще не конец…
– Нет, все нормально! Я-я и не… все не так, – заикалась она. – Я-я просто надеялась, разрешила себе… снова мечтать.
– Твои мечты не должны на этом заканчиваться, Мона.
– Но это больно. Теперь мне опять нужно… нужно столько сил… столько сил, как обычно. А-а это тяжело. Я так надеялась, что наконец-то буду… Но сейчас уже не важно… Я-я все равно не хочу останавливаться.
Она плотно сжала губы. Решительность и упрямство столкнулись с отчаянием и разочарованием. Но именно благодаря своей упрямой стороне Моне удавалось одерживать верх над Бальтазаром, когда он в очередной раз вел себя как – как там выразилась Амелия? – как огр. Бальтазар знал, что она не отступит даже перед этой неудачей. Он осторожно поцеловал ее в макушку, а затем продолжил гладить по плечам и спине.
– У тебя есть я, у тебя есть друзья, твоя Тиффи, вместе у нас гораздо больше сил, – попытался объяснить ей он, прекрасно понимая, что может взять на себя только часть ее проблем. – Разумеется, тебе важна независимость, но вы, люди, рождаетесь не для того, чтобы быть одинокими. И посмотри, чего ты уже достигла без нас! И все может стать только лучше.
Мона вскинула голову и пристально посмотрела на него. Обычно от стресса она часто моргала, но сейчас лишь несколько крупных слезинок скатилось из уголков ее глаз.
– Благодаря тебе и остальным в последние месяцы я меньше чувствовала себя беспомощной, намного меньше.
– Ты и призывала меня очень редко. Видишь, ты делаешь успехи!
– Но что, если вы уйдете?
– Куда это мы вдруг должны деться?
– Б-борис хочет учиться. Он же семьдесят лет работал ночным сторожем… Я-я бы тоже пошла, но… но пока еще не готова. А-а Бен? Когда Бенико переедет к нему, к его родителям, на виноградник… когда-нибудь и он останется там, да? Они создадут семью и… и потом… – Ее ломкий голос колебался между хрипотцой и сдавленными всхлипами. – Бербель станет проклятым существом и наконец будет свободна, наконец сможет путешествовать, и… и мы все будем рады за нее… а когда Тиффи найдут новых родителей… мы все тоже будем очень рады, – вопреки словам Моны, по ее лицу вновь ручьями полились слезы. – Я не хочу плестись в конце! Я вечно теряю близких и в итоге остаюсь одна, – отчаянно плакала она.
– Мона.
– Прости… просто сейчас мне так кажется. З-завтра все уже не будет так… так плохо. Но сейчас… – к тому моменту она уже могла дышать только ртом, и Бальтазар дотянулся до чемодана у изножья кровати, чтобы взять носовые платки.
– Нет ничего плохого в том, чтобы выплакаться, – он протянул ей целую стопку бумажных платочков.
– Да? Понятия не имею. Для меня это в новинку.
– Почему?
– П-после второго договора? – объяснила она, громко икнув, подняла руку, и Бальтазар понял. Вынужденная избегать отчаяния, она не могла позволить себе срывы, и то, что он раньше принимал за прагматизм, было не чем иным, как мерами безопасности. Если его ведьма захотела бы выпустить пар, то могла бы сделать это только в огнеупорном помещении.
– Это же доказательство. Что-то все-таки изменилось. И изменится еще больше, и ты тоже будешь развиваться. Кроме того, теперь у тебя есть цель.
– Окружная ведьма! – Ее голос опять зазвучал серьезно. Она дерзко хлопнула руками по одеялу и вытянула подтянутые к груди ноги. – Это ведь не бессмысленно, да? – Мона подняла подбородок, и Бальтазар не сдержал улыбку при виде ее мокрого носа.
– Нет, я совершенно так не считаю. И не могу представить для этой должности никого, лучше тебя. Если будешь стремиться к ней, это откроет тебе путь. И мы пойдем по нему вместе. Ты не единственная, кто хочет большего. Случай с Носдорфом показал мне, насколько устарела наша система. Ее срочно необходимо менять. Сколько десятилетий я закрывал на это глаза? – Он вздохнул. – Ты была права, я правда архитапочек.
В ответ на его тихий смех у Моны даже ненадолго появилась улыбка на лице.
– Я люблю тебя, – пробормотала она и шмыгнула носом.
– Я тебя тоже, улиточка.
– Ты еще побудешь здесь?
Ну как он мог сказать «нет» этому взгляду? Никто не предупреждал его, насколько несчастным и в то же время милым может выглядеть заплаканное лицо. Красный носик дернулся, когда она снова тихо шмыгнула, а губы припухли от того, сколько раз она их прикусывала. Бальтазар бережно провел пальцем по ее рту, и напряженная челюсть тут же перестала стучать.
– Конечно, сокровище мое. Я останусь и никуда не уйду. Только быстро схожу в ванную. После семичасового совещания мне срочно нужен горячий душ.
– Тогда я наверняка уже усну, ничего страшного? У меня… у меня ужасно болит голова…
– Естественно, я тихо-тихо лягу рядом с тобой, обещаю.
Бальтазар нашел в шкафу сменную одежду и скрылся в ванной. Ну хоть что-то в этой квартире как надо: сквозняки в окнах, шумные радиаторы, зато в душе отличный напор воды, причем такой горячей, что любой, кроме него, получил бы ожоги третьей степени. Бальтазар любил кипяток и к тому же наслаждался сиреневым запахом геля для душа Моны. Облако пара наполнило ванную влагой и цветочным ароматом, а в дальнем углу тем временем урчала стиральная машина. Счастливая Тиффи лежала в своей корзине, тихо мурлыкая и наслаждаясь тряской.
Они уже пробовали детскую кроватку, которая качалась сама по себе, и купили малышке массажный коврик, который ей пусть и понравился, но, увы, главным образом на вкус – остатки коврика до сих пор валялись под кроватью. Кажется, единственное, что устраивало Тиффи – это тряска и грохот стиральной машинки. Заколдованная опора под машиной обеспечивала тишину, так что в экстренной ситуации отжим мог работать хоть всю ночь, не тревожа соседей.
Возможно, Бальтазару пора в конце концов спросить Мону, не хочет ли она переехать к нему. Или лучше он найдет квартиру здесь неподалеку, потому что тогда ее друзья и любимый бар останутся в пешей доступности. Ему было все равно, где жить. Расширить можно любой дом, а в подземный мир он в любом случае попадал только при помощи огненного столба. Наверное, и от автомобиля стоило отказаться, до земной работы тоже можно добираться телепортацией. Нет,
