путь сюда, и это неимоверно радовало тёмных эльфов, соскучившихся по тьме родных подземелий, по привычной еде и, конечно, настойке из плодов лиан.
Границы Линдэля обошли стороной, но из-за этого пришлось сделать довольно большой крюк и выйти на широкую равнину вдали от гор, вдоль которых они шли прошлый раз.
— Что это? — Ная смотрела на дым и какое-то хаотичное движение вдалеке: она плохо видела на таком расстоянии, но зато даже отсюда слышала крики и лязг металла.
— Война, — печально отозвался светлый эльф.
— Из-за чего? — равнодушно поинтересовался Эмиэль.
— Не знаю, — Лиас спрыгнул с лошади и прижал ладони к земле. Какое-то время он сидел неподвижно, после чего снова заговорил, — один из правителей хочет объединить два города, чтобы больше не было междоусобиц, и люди могли жить спокойно.
— Воюют ради мира, страдают ради счастья, — усмехнулась предводительница, — так это никогда не сработает. Идиоты…
— Сколько светлые эльфы себя помнят, так всегда было. Поэтому Кайларос и закрыл границы для внешнего мира: чтобы жить вдали от всех этих глупостей, — вздохнул Лиас, снова запрыгивая в седло.
— Это тоже не выход, — покачала головой Ная, — любые границы ненадежны. Рано или поздно всегда находится тот, кто способен их перешагнуть.
— Что же ты предлагаешь? — недоверчиво поднял брови светлый эльф.
— Живите ради мира, любите ради счастья. Разве тут можно предложить что-то ещё? — хмыкнула женщина.
— Никогда бы не подумал, что услышу что-то подобное от дроу… — едва заметно улыбнулся Лиас.
— Мы ценим свои жизни ничуть не меньше, чем другие расы, а может дальше и больше, — фыркнул рядом с Наей Эмиэль.
— Даже не влезете в сражение? — с какой-то непонятной даже для самого себя надеждой спросил светлый эльф.
— Это не наше сражение, — предводительница поставила точку и, развернув свою лошадь, повела своей отряд прочь.
Лиас шёл последним, думая о том, как сильно тёмные эльфы отличались от рас поверхности. Временами они напоминали ему животных: сильно развитое обоняние, глаза, способные видеть тепло в кромешной темноте и переключаться на обычное цветное зрение, клыки и сильные, мускулистые, как у пантер или леопардов, тела. Они во многом полагались на инстинкты, иногда даже не стремясь как-то анализировать свои действия. В их психике практически не было каких-то сложных эмоций: если радость, то радость, если злость, то злость. Они не утруждали себя тем, чтобы переживать о том, что испытывают. Невероятно выносливые как физически, так и морально: сколько бы над Наей не издевалась судьба, не похоже было, чтобы она или кто-то из её отряда считал это муками и страданиями — они просто воспринимали это, как очередное сражение, точно так же как непогоду и условия жизни на поверхности.
Лиасу казалось, что они практически не испытывали страха, и даже к боли относились как к чему-то, что-то просто случается и исчезает, так же как хорошее и плохое настроение. Но в то же время при такой кажущейся негибкости их сознания, они реагировали на всё очень быстро и никогда потом не терзали себя сомнениями. В их жизни главное место занимало то, что происходило здесь и сейчас, а всё остальное просто исходило из этого.
В них действительно была та безжалостность и жестокость, о которых всегда говорили на поверхности, но они были в первую очередь направлены на них же самих, а другим доставалось просто потому что по-другому дроу жить не умели и всех судили по своим меркам.
В целом, Лиас мог бы сказать, что его раса была следующим, более разумным шагом эволюции сознания, но проблема была в том, что по части выживания дроу опережали светлых эльфов примерно настолько же, насколько те опережали тёмных эльфов в восприимчивости всего, что происходило за гранью физического мира. Одни правили здесь, другие там: они как будто жили в разных измерениях и с трудом могли друг друга понять. Наверное, дроу казалось, что светлые эльфы плохо приспособлены к жизни и не могут постоять за себя, но светлые эльфы на самом деле мало чем отличались, считая, что дроу не способны ни на что кроме разрушений.
Месяц пути пролетел слишком быстро. И вот, тигра уже отпустили обратно в лес, а отряд стоял перед участком скалы, поверх которого колыхалась завеса тёмной магии. Лиас смотрел на неё и понимал, что на этом его «пленение» заканчивалось. Дроу от их привычной жизни отделяло всего несколько последних шагов, а его эти их шаги вроде как должны были бы отделять от свободны, но по ощущениям было как-то совсем не так: они уходили, а он оставался здесь один.
«Светлому эльфу не выжить в тоннелях. Хотя, может, никто просто никогда не пробовал?» — Лиас знал, что ему такие мысли и в голову не должны были бы приходить, но, тем не менее, он уже много раз пытался представить, что там под землей, как выглядят тоннели и тёмные города, если смотреть на них не через чужую память, а своими глазами. Ему казалось, что это не так уж и невозможно — просто последовать за отрядом вниз. Но он слишком хорошо понимал, что там он будет лишним. Ни его глаза, ни его тело не были приспособлены для того, чтобы жить там, куда не проникает свет солнца. Разъедающая печаль грызла светлого эльфа изнутри, но это ничего не меняло.
— Там один из входов в подземелья? — итак зная ответ, спросил Лиас, продолжая со смешанными чувствами смотреть на тёмную магию.
— Да, там пещера и проход в тоннели. Можешь видеть барьер? — удивился Кьяр.
— Конечно вижу. Мог бы уже и привыкнуть… — уже больше по привычке огрызнулся светлый эльф.
— Ну что, — Иран спрыгнул с лошади, — весь табун твой! Считай это платой за твоё время.
— Спасибо… — честно говоря, Лиасу не нужна была никакая плата, сейчас он даже не знал, что на самом деле испытывал, понимая, что больше никогда не увидит свой отряд сумасшедших. — Мы ещё встретимся?
— Конечно, друг мой, — тепло улыбнулась ему Ная, — Эмиэль, сделай ему амулет.
Подойдя почти вплотную, женщина заглянула в печальное лицо светлого эльфа:
— Если я буду тебе нужна, ты всегда сможешь позвать меня. И я приду.
— Не обещай раньше времени, — прервал её Эмиэль, — у тебя
