аромат ее духов одурманил меня так сильно, что я до сих пор не сумел обрести волю… да и не хотел. От Амаль уже давно не пахло теми духами, страдания и горе закалили ее, ожесточили черты лица, но ничто не потушило ее искрящегося взгляда. Черные глаза, которые когда-то казались мне бесовскими, теперь манили любовью, светящейся в них только для меня.
Я тихонько водил кончиками пальцев по изгибам ее тела. Моя исхудавшая, но по-прежнему прекрасная Гилие. После всех мытарств меня сложно было назвать красавцем, но почему-то в глазах Амаль я казался неотразимым. И в моих глазах она была краше, чем когда-либо.
Осторожно, чтобы не разбудить, я прижал к себе податливое горячее тело и, ощущая мягкое пламя под бархатной кожей, наконец провалился в глубокий сон. Мне даже ничего не снилось. Я словно перестал существовать и очнулся от грубого оклика:
– Проснись, дубина! Просыпайся же! Зазнобу твою увели из-под носа!
Спросонья я не сразу понял, что звал меня Реф, а не таинственный голос из сна. Старик кружил над кроватью, озабоченно шевеля ушами. Через несколько мгновений дверь распахнулась, и в покои Амаль ввалились запыхавшиеся Дания и Ратнар. Полностью одетые и сосредоточенные, будто и не спали.
В предрассветном сумраке я шарил взглядом по пустой остывшей постели и никак не мог взять в толк, что за шум и куда запропастилась Амаль.
– Кого увели? Куда? – пробормотал я. Мозг напоминал кисель, и мысли упрямо расплывались.
– Амаль! Ее увела Лира по коридору огня! Девчонка точно одержима! – рявкнул Реф.
– Мансур! Это точно Мансур! Что он собрался делать с Амаль? – запричитала Дания. Ее руки мелко дрожали, и от волнения она, казалось, готова была рвать на себе волосы.
Я все еще не до конца понимал глубину ненависти Амаль к Мансуру, но в общих чертах уловил историю их взаимоотношений из сказанного на совете и рассказов Ратнара. Одного только не мог взять в толк…
– Мансур – ее отец. Зачем ему вредить Амаль?
– Он – паук, который может надавить на любую из ее слабостей и заставить делать то, что ему нужно. Мансур будет угрожать ей, если потребуется, или вновь сделает своей марионеткой, как это уже бывало, – злобно выпалила Дания и, встретив мой изумленный взгляд, добавила: – Амаль не успела рассказать тебе о том, как любящий отец сговорился с кадаром, который убивал девушек в Вароссе? По вине Мансура умерли ее лучший друг и воевода.
– Что?! – рявкнул я и скатился с кровати, запутавшись в одеяле.
Дания стыдливо отвернулась, а Ратнар невесело хмыкнул, выразительно покачав головой. Я вспомнил, что спал совершенно голым, и торопливо завернулся в одеяло.
– Мы идем за ней? – выпалил Реф, отчего Дания даже позабыла о стеснении и вытаращилась на него.
– Ты же терпеть не можешь Амаль, – напомнила она.
– Не могу, но, если она погибнет, Амиру снова будет больно. Этого мне уже не стерпеть. Хватит, он хлебнул достаточно горя.
Не будь я так встревожен, то, пожалуй, растрогался бы.
– Откуда они ушли? – спросил я у Рефа, наскоро одеваясь.
– Коридор огня открыт в малой гостиной.
Я сглотнул вязкую слюну, вспомнив бесконечный пламенный ход, по которому вела меня Маура. Значит, это и есть дар Мансура. Дар, унаследованный Амаль.
Дания размашисто устремилась к дверям, но я дернул ее за руку, разворачивая к себе, и велел:
– Ты остаешься здесь. Я возьму с собой только Ратнара.
– Но…
– Амир прав, – поддержал меня друг. – Мы понятия не имеем, куда выведет огненный коридор. Что, если там западня? Мы не можем позволить, чтобы туда попала и ты.
– Но… – в который раз попыталась возразить Дания, но Ратнар вновь перебил ее.
– Я верну тебе долг. Ты рискнула своей жизнью, чтобы спасти меня. Не рискуй больше. Позволь это сделать мне.
Дания покорно потупилась, и я изумленно хмыкнул. Вот уж не ожидал, что после болезненного разрыва с Варной, которая выбрала службу и втайне избавилась от их ребенка, едва узнав, что беременна, Ратнар когда-либо еще положит глаз на сильную женщину. А силы в Дании было даже поболее, чем в Варне. В другой день я бы даже похихикал над другом, но не сегодня.
– Тогда и я не смогу пойти с вами, – причитал Реф, пока мы с Ратнаром твердым шагом двигались к двери малой гостиной.
Я не успел огрызнуться старику, потому что на нас с размаху налетели из-за угла Данир и Ансар. Оба обомлели, завидев нас. Не успел я удивиться столь ранней встрече, как Ансар выступил вперед и обратился к Дании:
– Мы получили весть от чудовищ Эрдэнэ. В Даире на них с кадаром напали приспешники Мансура. Кадар мертв.
– Это вам девочки рассказали? – Голос Дании оборвался до хрипа.
– Да, трое чудовищ пришли прямо к воротам. Эрдэнэ мысленно передал им послание и велел сообщить нам.
– Он точно жив?
Я перевел удивленный взгляд на Данию и заскрежетал зубами. Похоже, им дорожила не только Амаль, но и моя… сестра. Владыка, как непривычно так называть Иглу!
– Насколько нам известно, да. Эрдэнэ передал, что не может вернуться в Белояров, потому что кадар мертв, а даром Мансура он пользоваться не рискнет.
– Учитель подготовился, – рыкнула Дания, и взгляд ее остекленел от злости. В углах заворочались склизкие тени, потянулись щупальцами по полу.
Данир с Ансаром вопросительно воззрились на нее, и Дания не стала утаивать от них главное. Реф подхватил ее рассказ и поведал, как Лира пробралась в покои Амаль и увела ее с собой через камин. А еще старый валенок с театральным придыханием обронил, что Лира явно одержима низшим демоном.
– От нее попахивало трупным смрадом, а уж эту вонь я ни с чем не спутаю. Девочка действовала не по своей воле, – признался Реф, отчего заскрежетал зубами не только я, но и Данир. Вообще-то старик мог бы и раньше упомянуть о такой «ничего не значащей» мелочи!
– Мы пойдем с вами, – заявил Данир, и Ансар твердо кивнул. Впервые оба бесстрашно взглянули мне в глаза, будто бы наконец приняли мое главенство. – И не отпирайся. Мы обязаны помочь Амаль Кахир и госпоже Ак-Эрин.
Я тяжело вздохнул и махнул рукой, позволяя двум Беркутам следовать за нами. Не было времени на споры. С каждым впустую оброненным словом Амаль с Лирой уходили все дальше.
Камин в малой гостиной горел едва ли ярче, чем обычно. Не знай я, что он таил в себе тайный ход, никогда не заподозрил бы подвоха. Данир с Ансаром бесстрашно ступили в огонь, я же задержался всего на шаг,
