ты. Покажешь лепнину в холле, витражи в столовой, двери… – Она запнулась и неопределенно махнула рукой, заставив разъяренных мухоловок на соседнем столе защелкать клыками.
– Где? – с любопытством уточнила я.
– Да везде! В этой академии куда ни сунься – одни двери. До вечера можно экскурсии водить.
– Убедила.
Я поднялась, одернула мантию и, глубоко вздохнув, решила направиться к Армасу, чтобы испросить наивысшего соизволения на экскурсию. Магистр как в воду канул. Девчонки из оранжереи подсказали, что он некоторое время назад вышел из зала торжеств. Конечно, можно было сбежать, но если тиран вернется раньше, чем закончится наш культурный обход местных достопримечательностей, то обязательно выскажет какую-нибудь гадость.
– Подожди минутку, – попросила я у Геара и вышла из зала.
В коридоре шла экскурсия для посетителей. Знакомая блондинка с болотным именем, любительница пиджачных пуговичек, тыкала длинной деревянной указкой в портрет первого ректора академии и вещала слушателям об истории открытия Дартмурта. Острие указки попадало то в нарисованную ноздрю благородного мужа, то в правый глаз.
– Армаса видели? – тихо спросила я у проходящих мимо однокурсников.
– Не-а, – бросил один из них.
Не зная, как лучше поступить, я покрутила головой и тут увидела магистра. Быстрой походкой, приглаживая волосы, он возвращался в зал торжеств. Расстегнутая преподавательская мантия открывала отлично скроенную костюмную тройку. Магистр заметил, что я его поджидаю, и на лице мелькнуло странное выражение.
– Почему вы здесь, Эден? – довольно резко произнес он.
Объясняя, что хочу оставить пост и показать замок хорошему знакомому, я невольно таращилась на сбившийся набок узел дорогого галстука и скривившуюся рубиновую булавку. Облик лощеного, ухоженного куратора всегда был идеальным, и небрежность бросалась в глаза. В голову пришла абсурдная мысль, что в замке, полном народа, он, как легкомысленный адепт-первокурсник, уединился в подсобке с какой-то профессоршей с факультета общей магии. Пятиминутка рискованных глупостей закончилась, и он торопливо привел в порядок одежду, прилизал волосы – спрятал все следы развлечения, а про галстук забыл. Говорю же, бред, но настолько забавный, что с трудом удержала на лице серьезное выражение.
Заметив мой заинтересованный взгляд, Армас поправил узел и торопливо благословил на экскурсию, мол, да-да, а то не отвяжетесь. Заодно попытался навязать парочку особенно крикливых мамаш. Насилу отбилась!
Геар поджидал меня в дверях зала торжеств. Проходя мимо, магистр помедлил и, конечно же, выдал нравоучительную тираду, без которой отпустить адептку ему не позволила вера.
– Эден, начало тренировки в лабиринте через час. Постарайтесь управиться со всеми… – он бросил быстрый взгляд на кузена Юри, стягивающего с могучих плеч плотное пальто с меховым воротником, – со всеми личными делами до этого времени. Вы с Форстадом сегодня наблюдатели.
– Я помню.
– Мало помнить, главное, не опоздать! – строго отчитал куратор, будто мы уже пропустили тренировку и, виновато потупившись, изображали раскаяние у него в кабинете.
Он вернулся к галдящей толпе, а мы с Геаром начали прогуливаться по замку и любоваться уникальными архитектурными изысками. Таковых, к сожалению, на глаза попадалось преступно мало.
– Это наша галерея, – пояснила я и махнула рукой: – Позолоченные раритетные рамы на портретах бывших ректоров академии. Потолок галереи.
Мы одновременно подняли головы.
– Без лепнины, – пришлось признать печальный факт.
Кое-как миновав сгрудившуюся возле портрета толпу, мы добрались до широкой арки, ведущей в приукрашенную по случаю смотрин столовую. Деревянные столы покрыли белыми скатертями, разложили столовые приборы, а на линии раздачи уже выставляли чаны с блюдами. На собрании ректор настаивал, чтобы кураторы ни в коем случае не смели менять меню, кормили тем, что обычно подавали адептам. Надеюсь, что повара не прислушались к этому ценному указанию.
– Это наша столовая, – ткнула я пальцем в сторону арки и добавила: – Без двери.
– Когда обед? – полюбопытствовал Геар.
– С часу до трех, но лучше не рискуй.
– Не советуешь?
– Охота, конечно, пуще неволи. Если вдруг не удержишься, то у меня в комнате припрятана бутылочка с укрепляющим, – жизнерадостно объявила я и указала: – Обрати внимание, окно академии Дартмурт.
– Без витража, – с трудом сдерживая улыбку, заметил Геар.
– Что-то нам не везет с архитектурой… Можем вернуться, полюбуешься портретами и их рамами. В конце галереи есть пара пейзажей из королевской сокровищницы.
– Рамы дорогие?
– Не думаю, – изображая серьезность, покачала я головой. – Все ценное заперто в ректорском кабинете, но туда на экскурсию точно не пустят.
Неожиданно над нашими головами запорхала бумажная птичка. Геар ловко перехватил записку и покрутил в руках.
– Тут написано «Ведьме Эден».
– Очень оригинально, – буркнула я и, забрав послание, спрятала его в карман мантии.
– Прочти, вдруг что-то срочное.
– Было бы срочное, пришли бы лично. Махнем в главный холл? Я покажу стяги факультетов и парадные двери. Не подумай, что это намек выметаться из замка.
– Почему тебя называют Ведьмой? – все-таки не удержался Геар от ожидаемого вопроса.
– Потому что у людей в Дартмурте плохо с воображением и еще хуже с чувством юмора.
Я вообще милая, отзывчивая и скромная, но всякие кретины постоянно пытаются гладить меня против иголок.
Гости все еще прибывали. Парадные двери постоянно распахивались, и злой сквозняк трепал разноцветные стяги. Марлис куда-то запропастилась, но второй «информационный столб» по-прежнему послушно держал деревянные указатели и подсказывал растерянным посетителям дорогу.
– Того, кто синий, покусал кустик, – кивнула я на кэпа, что-то терпеливо объясняющего двум девушкам. Судя по тому, что шевелюра перестала радовать глаз оптимистичным колером весеннего неба и выцвела до сумрачно-серого, он все-таки решился помыть голову моим эликсиром. Выглядел бедняга так, словно над ним поиздевался нетрезвый ученик парикмахера.
– Он поэтому посинел? – полюбопытствовал Геар.
– Посинел он раньше, – вынужденно призналась я.
Тут кэп заметил меня в компании амбала, любующихся местной архитектурой: мраморным полом, стягами, живыми указателями, и затравленно огляделся по сторонам, словно ища спасения. Но куда деться, если приказали изображать говорящий столб? Правильно, продолжать в том же духе. Общественная деятельность – такая нервная штука!
– Чем закончилось нападение?
– Как видишь: синий успешно выжил, но заработал фобию перед комнатными растениями.
– Я о твоем ручном демоне.
– А кустик по-прежнему злобствует, – пожаловалась я человеку, который видел зубастика в действии и даже слышал душераздирающий вопль искусанной хвостатой жертвы. – Мне кажется, у него начался переходный возраст.
Я огляделась по сторонам.
– Если ты уже восхитился парадным входом, то поднимемся по лестнице и полюбуемся дверьми аудиторий?
– Я бы лучше навестил куст. – Геар смотрел мне в лицо прямым немигающим взглядом.
Знаете, в короткий список моих добродетелей никогда не входили ни застенчивость, ни стыдливость, но после неожиданного предложения я вдруг ощутила и то и другое. Щеки вспыхнули. Перед мысленным взором вдруг появилась листовка с новым графическим романом, где я выступала
