и пустынях, а также оперативное обслуживание предстоящих военных операций информацией об окружающей среде, проводимое картографированием местности.
Несомненно, Главным штабом РИ ставилась задача по добыванию информации о состоянии Китайской армии, наличию в данном районе разведчиков других стран, выяснению отношения местного населения к Китаю, к Европейцам, к России и многое другое.
Характерно то, что каждая экспедиция Пржевальского планировалась, как сегодня называют: «рейд отряда спецназа в глубокий тыл противника». Для его проведения конкретно планировались: цели, задачи, маршрут движения, силы и средства, связь с центром. А телеграмма из Урги 23 октября 1880, которой он своевременно предупредил начальника ГШ Ф.Л. Гейдена о намерениях нападения китайцев на область Или, – свидетельствует о его умении действовать оперативно.
Способ добычи информации, который применял Пржевальский, сегодня используется современными войсковыми разведчиками. Именно ему принадлежит первенство в ведении «активной» разведки на местности по общему рельефу, по свойствам гор, рек, климатическим условиям, фауне и флоре, изучению путей сообщения в регионе с точки зрения их пригодности для передвижения войск и военных грузов в любое время. Это последовательный осмотр участков местности с целью обнаружения объекта, определение его элементов, состояния, характера деятельности с последующим определением точных координат его местонахождения. Задачи разведывательной группе ставятся как по конкретным объектам, так и по районам действий.
Николая Михайловича нужно оценивать в перспективе и как учёного, военного, разведчика, и военного специалиста. Не зря этнографичесими и этноконфликтологическими трудами Пржевальского пользуются политики и дипломаты, работающие в современных государствах Центральной Азии.
Генерал H. М. Пржевальский не был чванливым и «звёздной» личностью, помнил и ценил труды и заслуги своих спутников офицеров, солдат и казаков: Ягунова, Пыльцова, Эклона, Роборовского, Козлова, Иринчинова, Телешова, Егорова и других, всегда делил с ними свою славу. В экспедициях офицеры, шутя «приобрели» себе псевдонимы: Козлов получил прозвище, данное ему Пржевальским – Кизо, или Кизоша. Роборовского с лёгкой руки Пржевальского называли Робик, Телешова, в экспедиции прозвали Плешка-телешка, а самого Пржевальского офицеры кликали Пшева. Николай Михайлович давал своим соратникам высокую оценку:
«Но если, мне и выпала счастливая доля совершить удачно три путешествия по Центральной Азии», – говорил он, то успехам этих путешествии – я обязан признать – обусловливался, в весьма высокой степени, смелостью, энергией и беззаветной преданностью своему делу моих спутников…Пусть же эти немногие строки будут хотя слабым указанием на заслуги, оказанные русскими людьми делу науки, как равно и ничтожным выражением той глубокой признательности, которую я навсегда сохраню о своих бывших сотоварищах…»
Пржевальский на примере своих исследований разработал тактику действий малых разведывательных подразделений в гористой местности и пустыни, отличающихся от действий на равнинной местности европейской части. Особенности движения его группы, встреча горных хребтов и перевалов, скал, непроходимых оврагов, хребтов, заснеженных склонов, бурных рек, ледяных и снежных лавин – все это специфика войсковой разведки, которая на практике помогала дополнительно обучать личный состав в боевой обстановке, приближённых к условиям района, в котором он должен действовать в тылу противника.
Он на практике по различным внешним признакам определял погодные явления, своевременно выявлял приближение ненастной погоды – грозы, бури, метели и принимал меры к защите от их последствий.
Успех любой экспедиции и рейда во многом зависит от предварительной подготовки и от умелого руководства командира. С этой задачей Николай Михайлович справился блестяще. В его многотысячных переходах не погиб ни один человек!
К сожалению, хорошо спланированная и подготовленная Пржевальским пятая экспедиция в Центральную Азию остановилась, не успев начаться. Руководителем экспедиции назначили исследователя Центральной Азии генерал-майора Михаила Васильевича Певцова. В экспедиционный отряд включили помощниками Певцова: Роборовского, Козлова и молодого 25-летнего польского геолога К.И. Богдановича. Методы и принципы экспедиционной работы использовались те же, что и Пржевальским. Но кроме предварительных научных рекогносцировок, носивших название «линейных», Певцов дополнительно пришёл к следующей ступени географических исследований, «площадной», увеличив тем самым территорию исследований. Маршрутной съёмкой было положено на карту более 10000 км, из них 5000 км составляли ответвления от основного маршрута. Экспедиция (1889–1890) исследовала Яркенд, урочище Тахтахон, Нию, Тибетское плато, Лобнор и Турфанскую впадину, установив, что она лежит ниже уровня моря. Козлов и Роборовский приобрели ещё больший опыт исследовательской работы. [695]
Учениками и последователями Пржевальского были не только исследователи Центральной Азии. Владимир Клавдиевич Арсеньев исследователь Уссурийского края совершил двенадцать экспедиций, считая себя учеником и последователем Пржевальского, по праву входил в военно-географическую школу «научных рекогносцировок», созданную Пржевальским. В Петербургском юнкерском училище преподавателем В.А. Арсеньева был М. И. Грум-Гржимайло – воспитанник школы Пржевальского, сыгравший большую роль в выборе жизненного пути Арсеньева. Владимир Клавдиевич стал путешественником под влиянием любимой книги Пржевальского «Путешествие в Уссурийский край». По следам Пржевальского прошли многие исследователи. Но приоритет русской науки по изучению Центрально Азии, Уссурийского края оставался и остаётся за Россией, благодаря именно великому путешественнику Николаю Михайловичу Пржевальскому! [696]
Вместо послесловия
Размышления автора на тему. Ложные истоки – ложные русла. Мог ли быть И.В.Сталин сыном Н.М.Пржевальского? Пора поставить точку в полемике
«Для того чтобы с толком искажать историю, её надо знать».
Начальник СВР СССР В.Шебаршин
Представьте себе, что река, по которой мы плывём, – это наши мысли. Плывём по реке, имеющей множество притоков, порой и «ложных», по которым нам идти не следует, иначе приплывём не туда, куда наметили свой курс или сядем на мель.
У любого из нас появляются мнимые понятия, которые были сформированы какими-то событиям в нашей жизни или чаще всего под влиянием окружающих нас людей, авторитет которых нам известен только понаслышке. Эти иллюзии – порою как колляция, имеющая зависимость друг от друга, которая нам, будет вредна.
Ложные русла – все это отнимает наши жизненные силы и ограничивает возможности, не позволяя достигнуть цели – того, к чему стремишься. Не зная, где верный путь, можно очень далеко уйти по пути ложному, пока не поймёшь, что шёл неправильно и обрёл не то, что хотел. В итоге конечные представления очень сильно меняют общую картину нашей жизни, и в конце концов мы начинаем видеть мир в другом, порой сером цвете.
От мифологии наука отличается тем, что она не абстрагируется произошедшими явлениями в целом, а формирует законы, предполагая серьёзную эмпирическую проверку. Сложность состоит и в том, что исследователь сталкивается с трудностями на первичном этапе истинных и мнимых источников добывания информации.
Изучая труды некоторых историков, чаще всего мы не обладаем истинной информацией, исследуемых событий, описываемых этими лицами, и в этом заключаются наши заблуждения. Тот воз информации, который предлагает автор работ,
