нему. Мне такое разнообразное общение, знаешь ли, не понравилось, и я резко стал неугодным сыном.
— Ух, — нахмурилась я, ощущая, как внутри меня расцветает диким цветом ненависть к той, кто родила этого прекрасного мужчину. А через секунду добавила, — бедный твой отец, наверное, он совсем разочаровался в женщинах.
— Вовсе нет. Он женился в третий раз, увы, только на такой же недалёкой и жадной до денег пустышке, как и первые две. Я не единожды удостаивался сомнительной чести слышать, как мать моей младшей сестры Софии обсуждала со своими недалёкими подружками, что, если бы не положение в обществе и высокий статус моего отца, то она давно бы уже нашла себе кого-нибудь помоложе.
— Я так сочувствую твоему отцу…
— Не стоит этого делать, Лера. Все три раза Александр Шахов заключал браки исключительно ради выгоды, а не по любви. А ещё в своём рабочем столе он прячет фото девушки, которая совершенно точно не является ни его первой, ни второй, ни третьей женой. Он достаёт его исключительно в состоянии нестояния, долго и с грустью на него смотрит, а потом точно так же забывает до следующей эпичной попойки.
— Интересно, кто она?
— Некая Екатерина Герасимова. Замужем, трое детей. Работает преподавателем химии в одном государственном вузе ближайшего Подмосковья.
— Откуда ты знаешь?
— Как-то доводил его, синего в дугу, до спальни, а он обронил своё сокровище. Фотка оказалась подписанной рукой этой женщины, с наилучшими пожеланиями «любимому Саше» и с проставленной датой, когда они ещё были молоды и не женаты.
— Может, что-то между ними случилось?
— А может, не такой уж и «любимый» был Саша, м-м? Да и в жизни всё проходит, даже самые глубокие чувства, — последние слова он произнёс с какой-то издёвкой, неприятно усмехаясь.
— Но…
— Всегда найдётся кто-то побогаче. Кто-то солиднее. Кто-то, кто посулит больше и неважно, что именно это будет. Деньги, чувства, гарантии. А люди ведь страшные эгоисты, Лера.
— Не все, — упрямо прижимаюсь я к нему, пытаясь доказать своей нежностью, что я бы так с ним никогда не поступила бы. И не поступлю!
— Все, — тихо произнёс Данил, — просто у каждого своё мерило для собственного счастья.
Спорить не стала. Лишь прижалась к этому потрёпанному судьбой мужчине ещё ближе и не заметила, как задремала. А когда проснулась, то встретилась с внимательным взглядом чёрных глаз.
— Привет, — прошептала я и сонно потёрла веки.
— Можешь ещё немного поспать? — легонько дотронулся до моего виска, убирая выбившуюся прядку, Данил, а затем добавил, закидывая меня следующими словами в концентрированное счастье, — Я не налюбовался.
У каждого своё мерило? Отлично, теперь я знаю своё!
Лера
Может быть, именно поэтому многочасовой перелёт прошёл для меня совершенно незаметно? Я была рядом с Данилом и буквально купалась в его внимании. Нет, не растворилась в нём, но просто позволила себе закрыть глаза на, мешающую мне дышать полной грудью, шелуху.
Он рядом, остальное неважно.
Наконец-то наш самолёт приступил к снижению, и вот тогда-то я вообще забыла обо всём, разглядывая лазуревые воды, вылизывающие белоснежное побережье вытянутого и изогнутого архипелага.
— Боже, где это мы?
— Провиденсьялес.
— Ну я же просила не ругаться, — шутливо бью Шахова по плечу.
— Острова Тёркс и Кайкос.
— М-да…
— Бермудский треугольник, Лера, все дела.
— Всё, я с тобой больше не разговариваю, — качаю головой, улыбаясь между тем, словно дурочка.
— Правильно, я за время полёта ужасно по тебе соскучился и мне совсем не разговоры разговаривать с тобой хочется, — буквально промурлыкал Шахов мне на ухо, пылко прикусывая мочку и красноречиво прихватывая меня за ягодицу.
Чуть отклоняюсь и с прищуром рассматриваю мужчину, а затем указываю себе на уголок губ.
— У тебя слюнка потекла, Дань, вот тут.
— Конечно, — хохочет он, — я ведь давно от тебя поплыл.
— И я поплыла, — выдала и зажала себе рот ладошкой, в ужасе тараща на него глаза, но эта самодовольная задница даже бровью не повела, фыркая и произнося лишь одно.
— Я знаю.
А потом наш самолёт сел, и я реально забыла о разговорах, крутя головой направо и налево, словно ошалевшая сладкоежка в кондитерской лавке. А уж когда мы прибыли на роскошную виллу, расположенную на самом берегу океана, то вообще помахала ручкой своему дару речи. Потому что это место, куда привёз меня Данил, было без преувеличения прекрасным.
И мне не хватило бы тысячи слов, чтобы достойно описать его.
Знаете, я помню Шри-Ланку и многие идеалистические картинки, не раз просмотренные в интернете. Но всё это меркнет, на фоте буйной, гипертрофированной красоты, что предстала перед моим взором. Всё вокруг казалось мне будто бы приукрашенным, вычурным, чересчур ярким и контрастным, словно внеземная бабочка вдруг взмахнула своими диковинными крыльями, навсегда приковывая к себе внимание.
Так, что глаз не оторвать.
Но при этом, казалось, что если я продолжу смотреть на эти невообразимые оттенки, то просто-напросто ослепну от их насыщенности. Неестественно голубое небо, не имеющее границ и глубины. Ярко-бирюзовые воды, переходящие в блестяще-синюю даль. Белоснежный песок и солнце, которые призывно выманивали меня к себе, чтобы обнять и поцеловать.
Волшебство, не иначе.
И это я ещё не видела великолепные закаты и шикарные рассветы…
А уж когда увидела, то влюбилась в них навсегда.
И всё в этом месте мне казалось исключительно чудесным!
— Он холодный, Даня, — неверующе трогала я песок бесконечного пляжа, протяжённостью в пару десятков километров.
Шахов же только улыбался понимающе моему восторгу и кивал, увозя меня на роскошной белоснежной яхте на бесчисленное количество мелких и необитаемых островков, где мы оставались с ним абсолютно одни. И это было совершенно непередаваемым ощущением.
Только он и я. И бесконечный горизонт, да стаи пеликанов, которые стали невольными свидетелями нашего счастья. И головокружительной страсти.
А потом наступило тринадцатое июля, и я скрестила пальцы, загадывая, чтобы заготовленное поздравление пришлось по душе имениннику.
— С днём рождения, Данечка, — шепчу я, встречая последнее утро в этом волшебном месте и седлая мужчину сверху, пока он ещё совсем сонный лежит в постели, закинув руки за голову. Такой красивый. Такой котяра.
— Откуда ты знаешь? — хмурится он, но при этом криво улыбается.
— Я тебя гуглила, — смеюсь, показывая язык.
— О, ничоси…
— Да! И у меня для тебя есть подарок.
