до самого пола. В её ушах были прекрасные каффы и изысканные серьги, что переливались на свету, когда она поворачивала голову. Глаза её были ihaelliti («золотистые»). Кожа — серая, гладкая, серебристая. Губы — полные и манящие, лицо — утончённое, изысканное, словно предназначенное для того, чтобы с него писали картины и лепили скульптуры, предназначенное, чтобы его гладить, целовать, любить.
На двиннаэн был изящный и торжественный наряд — броня из чёрного металла с золотыми и серебряными узорами, огромные наплечники с шипами, на поясе — два кинжала Г-образной формы. Броня не скрывала её прекрасный обнажённый живот, ключицы и имела глубокое декольте, к броне крепилась ткань, прозрачная драпировка и плащ за спиной. Ниже пояса вместо брони на двиннаэн сидела изящная длиннополая юбка.
Я обратился к деве:
Ghalainndwynnaen!
Arsemi:Kae'hot'hou?
Давайте будем мы знакомы.
Ormi— D’halan-H'aadri-el'.
Из Дома я
D’hala-Rin-el',
А кто же вы,
dwynnaen?
Двиннаэн печально улыбнулась и сказала:
Что ж, добрыйsaei,
Что ж, добрыйsaei,
Давайте будем мы знакомы.
Только, боюсь я,
что друзьями
Мы стать не сможем
никогда.
Я
Pfengarr⁈
Она
Я —Aendaelina'Arria.
МойДом— T’halamor-Arran-el'.
Домаглава—
T’hu-H’ori-Arritaal' —
отец мой.
Наши Дома — в вражде извечной,
Как вам известно, добрый сэй.
Домов уставы обязуют
Друг к другу ненависть питать.
Я
Я ненависть к вам не питаю,
И зла вам лично я не делал,
И делать вовсе не желаю.
К чему тогда нам враждовать?
Она
Я тоже к вам не ощущаю
Ненависти, добрый сэй.
Но мы принадлежим к нашим Домам…
Мне грустно констатировать сей факт,
Но, сэй, не можем с вами
быть друзьями.
Законы Дома моего
Велят мне ненавидеть вас,
И, если не в душе своей,
Тогда на публике хотя б.
Я
Печально как,
Обидно очень,
Судьба и случай против нас.
Она
Надежды наши — все пусты…
— Надежда — это сон наяву, — прозвучал голос позади.
Я обернулся и увидел юношу, примерно моего возраста. Узоры на его чёрной броне были похожи на те, что на двиннаэн — рыбные мотивы, символ Дома Т’халамор-Арран-эль.
Он обратился к ней:
Сестра.
Отец тебя зовёт, просил найти.
Я так и знал, что будешь ты средь книг,
Когда тебя я встречу.
Не знал лишь, что найду тебя я в обществе мужчины
Из Дома, с кем вражда у нас исстари.
Он посмотрел мне в глаза и сердито произнёс:
Нельзя нам с вами ни общаться, ни дружить.
Враги наши Дома, мы — тоже, стало быть.
Сестра моя не может стать подругой вам.
Прощайте ж, юный мастер… как вас там…
— Даланадриэль, — сказала Эндэлина-Аррия и направилась к брату.
Когда она проходила мимо меня, наши глаза встретились. Взгляд её был печальный, она грустно улыбнулась.
— Faeriel', — сказала она прощальное слово.
Она прошла мимо, и меня окутало облако изысканного аромата её духов, а ткани её наряда услаждали слух нежным шелестом.
Представители Дома Таламор-Арран-эль удалились. Я остался в одиночестве стоять посреди библиотеки и бессмысленно пялиться в высокое арочное окно в стене.
Снаружи день стал пасмурным, собрались хмурые облака, и вдали, над горизонтом, пару раз блеснула молния. Беспокойно сновали в небе aeptyse. Кроны деревьев раскачивались на ветру, с высоты башни они выглядели как зелёное бушующее море внизу. По крышам зданий, сверху напоминающим пластинчатые спины панцирных рыб, sypsyse, захлестали струи дождя.
Я смотрел в окно, но не замечал почти ничего — перед мысленным взором стоял только один образ: Эндэлина-Аррия.
Прекрасная двиннаэн Эндэлина-Аррия. Сказка, мечта, сон… В воздухе всё ещё плыл аромат её духов, и образ двиннаэн сам собою возникал в воображении. Эндэлина-Аррия… Эндэлина-Аррия… Эндэлина-Аррия из Дома Таламор-Арран-эль.
Глава 50
К’хронааль
Нам с отцом были отведены роскошные апартаменты, подобающие нашему статусу, в большом многоэтажном здании.
В этом здании мы занимали целый этаж. У нас с отцом были собственные громадные личные покои, а слуг и стражу мы разместили в остальных помещениях на этаже. Вниз и вверх по этажам можно было перемещаться с помощью левитационных платформ-лифтов — ardak’had. Шахта лифта представляла собой простой провал, идущий через всё здание, и в этом провале к полу этажей крепились большие круглые платформы. Нужно было встать на них и мысленно, через кафф, приказать двигаться на нужный этаж — тогда круглая платформа отсоединялась от этажа и плыла вверх или вниз по шахте лифта.
Задняя стена шахты представляла собой просторные высокие окна, каждое соответствовало отдельному этажу. Окна имели форму вытянутых арок, в них находились красочные витражи. Витраж на нашем этаже изображал ларак’ха, сворачивающегося клубком и пытающегося укусить себя за хвост. Я спросил отца, неужели этот этаж всегда принадлежал нашему Дому, о чём свидетельствовал витраж. Он же сказал, что витражи — подвижные, из нано-материала, так что нужные изображения создают ответственные за это художники-распорядители уже после того, как за конкретным Домом закрепят конкретный этаж.
Две недели провели мы в К’хронаале, и заседания по поводу
