отношение к крестовым походам укоренилось настолько, что благочестивый итальянский хронист Салимбене даже смерть папы объяснял его неугодной богу восточной политикой: «Господь не захотел нового завоевания святого гроба, поэтому он и призвал к себе папу».
Отдельные походы неорганизованных рыцарских ватаг продолжались до конца XIII в., но никаких мало-мальски серьезных последствий не имели. Крестоносное движение прекратилось. Последние франкские владения на Востоке одно за другим были разгромлены и уничтожены мамлюкским Египтом. 26 апреля 1289 г. войска султана Келауна взяли Триполи. 18 мая 1291 г. пала Акра, превращенная затем египтянами в развалины. Второе Иерусалимское королевство перестало существовать.
Автор «Плача на падение Акры» доминиканский монах Рикольдо де Монте Кроче в конце XIII в. объяснял крах крестовых походов тем, что Запад отказал Святой земле в эффективной поддержке, ибо идея мученичества за Иерусалим, по мысли этого инока, перестала приносить моральное удовлетворение. В действительности крестоносные войны прекратились, потому что они явственно продемонстрировали свою бесплодность, социальные же стимулы, некогда, в XI в., вызвавшие их к жизни, потеряли за 200 лет свою силу.
И хотя в последующие столетия неоднократно предпринимались искусственные попытки возродить войны за Святую землю, все они оказывались напрасными: эпоха крестовых походов закончилась.
VII.
Итоги крестовых походов
Рубеж всемирной истории?
Имели ли крестовые походы какие-нибудь долговременные последствия? Оказали ли они в какой-либо степени благотворное влияние на жизнь народов Запада и Востока, принесли ли с собой что-нибудь ценное и полезное? Можно ли вообще рассматривать их в качестве какого-то важного рубежа всемирной истории? Словом, какое место они в ней занимают?
Трудно дать категорически определенный и исчерпывающий в своей однозначности ответ на такие вопросы. Ясно по крайней мере одно: крестовые походы, продолжавшиеся почти 200 лет, не прошли вовсе бесследно. Очевидно, однако, и другое: непосредственных целей, которые ставили перед собой их вдохновители, организаторы и участники, достигнуть не удалось, а добытые результаты явились весьма недолговечными.
Действительно, феодальные государства, основанные западными феодалами в Восточном Средиземноморье, просуществовали большей частью сравнительно короткое время. Раздираемые внутренними социальными и религиозно-этническими противоречиями, они не сумели выдержать натиск мусульманского, а затем греческого мира и вскоре сошли со сцены. По образному выражению чешских историков Веры и Мирослава Грохов, «песок забвения занес следы закованных в латы рыцарей задолго до того, как на Западе поблекли воспоминания об их жестоких и геройских деяниях».
Папство, развязавшее священные войны, получило от них лишь непродолжительный выигрыш — причем не столько в смысле повышения собственного авторитета или тем более исполнения вынашивавшихся «наместниками св. Петра» универсалистско-теократических проектов, сколько главным образом в иной области: апостольский престол сумел укрепить свою финансовую базу — она расширилась за счет крестоносных поборов и налогов. В конечном итоге тем не менее неудача крестовых походов и связанный с нею провал планов церковной унии основательно подорвали к концу XIII в. престиж папства и содействовали его последующему упадку.
По-разному отразились захватнические рыцарские предприятия, совершавшиеся под религиозным знаменем, на судьбах отдельных западноевропейских государств. Отток в восточные страны множества «голяков» и «безземельных», а также наиболее ревниво оберегавших свою независимость крупных сеньоров до некоторой степени благоприятствовал политической консолидации Франции под властью ее государей. Этому способствовал и рост национального самосознания, отчасти тоже обусловленный крестовыми походами: ведь именно французы составляли основные контингенты их участников. Напротив, будучи органической составной частью экспансионистского курса империи Гогенштауфенов, стремившихся к установлению мирового владычества, те же крестовые походы еще более усугубили негативные последствия этого курса для Германии, форсировав возобладание в ней децентрализующих тенденций, ускорив распад Германии на самостоятельные территориальные княжества. Зато государства Пиренейского полуострова добились — не без поддержки крестоносцев — определенных успехов в отвоевании земель у арабов: крестовые походы временами тесно переплетались с реконкистой и подчас их участники превращались в ее ударную силу, как это случилось, например, в 1147 г. (Второй крестовый поход).
От крестовых походов несомненно выиграли Венеция и Генуя. Правда, к концу XIII в. они потеряли свои опорные пункты на сирийско-палестинском побережье, но еще длительное время в их руках оставалась огромная колониальная держава, которую денежные люди североитальянских республик сумели создать, помогая крестоносному рыцарству в его завоеваниях. Впрочем, по традиции в оценке значения этого фактора перспектива нередко смещается: многие историки считают, что именно с итальянским коммерческим преобладанием в Средиземноморье связан наблюдавшийся в XII–XIII вв. расцвет левантийской торговли; привилегированное положение итальянских, южнофранцузских и каталонских купеческих колоний в Сирии якобы обеспечивало им хотя и преходящие, но значительные торговые преимущества и возможности наживы.
С этим мнением трудно согласиться. Торговля действительно занимала важное место в экономической жизни государств, созданных крестоносцами. Мусульмане иронически высказывались по поводу сребролюбия западного купца: если бы даже он лишился одного глаза, то и тогда продолжал бы приезжать на Восток, чтобы вести свои дела. Однако интенсивная торговая деятельность генуэзских, венецианских, марсельских, каталонских и других денежных людей на Леванте обязана была своим значительным размахом главным образом внутреннему экономическому развитию Европы в XII–XIII вв. и в гораздо меньшей степени — привилегированному статусу их торговых колоний во франкских государствах. Так, по подсчетам французского востоковеда К. Казна, количество торговых сделок, заключенных в 1100–1170 гг. между венецианскими и восточными купцами в Александрии, превышало число сделок в Акре, а в Константинополе оно было приблизительно таким же. Это значит, что Александрия и Константинополь, т. е. города, не находившиеся под властью крестоносцев, в XII в. по своей значимости — в качестве центров левантийской торговли — превосходили портовые города франкских государств. Примечательно, что с течением времени западноевропейские негоцианты стали все чаще подписывать взаимовыгодные коммерческие соглашения с Египтом и другими мусульманскими государствами, увидев в этом более надежную (по сравнению с колониальными привилегиями) основу для своего делового преуспеяния. Не случайно и со стороны купечества в XIII в. тоже постепенно падал интерес к. крестоносным предприятиям, ибо они только препятствовали систематическому извлечению барышей из левантийской торговли.
Имели ли крестовые походы прямые социальные последствия? Главным участником этих войн выступало рыцарство. Его крестоносные контингенты были в целом весьма обширны. Число же наиболее знатных феодальных семейств, которые поддерживали устойчивые связи со Святой землей, напротив, представляется сравнительно небольшим, да и вообще численность «благородных» крестоносцев, прочно осевших на Востоке, видимо, не соответствовала ожиданиям их вдохновителей. С конца XII и в особенности с начала XIII в. многих сеньоров гораздо более манили к себе византийские земли; приток аристократических выходцев с Запада в сирийско-палестинские государства крестоносцев пошел на убыль. Кроме того, немалая часть рыцарей со временем нашла выход своей воинственности,
