Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
хлебопашца. К тому времени, как тело замелькало на улице, находившейся в поле зрения Антипатроса, учитель был в беспамятстве взволнован и опьянён жарой, но всё же смог встать и остановить мужчину. Со стороны Деметрийоса начались словесные нападения, до драки он доходить боялся и, не слушая ответы Антипатроса, глупо предложил пойти и посмотреть, как Василика и Софокльз подслушивают урок за дверью соседней со школой комнаты. Байон с женой к этому времени ещё не вернулись, а их необразованные дети бегали в другом конце деревни, так что скомпрометировать их разговор никто не смог. Дорогой оба были трусливы, шли ровна и недовольно взглядывали друг на друга: Деметрийос в надежде начать пререкания на ещё не произнесённые слова Антипатроса, а тот думал оправдаться, но, когда импульс дошёл до языка, учитель смешался и рта не открыл. Незадолго до дверей школы Антипатрос, с которого прохлада вечера начала стягивать туманность распаренной днём головы, вспомнил, что оставил особенных учеников в качестве учителей. С этим же приободрился и, перегнав Деметрийоса, остановил его и попросил не врываться в учреждение и быть тихим, насколько тот был способен. Лесоруб же обрадовался поводу к насмешке, но учитель напомнил, что там занимаются и его дети (кроме виденного вчера, ещё три мальчика; вообще у него было их шестеро, то есть ещё две дочки, которые оставались дома с матерью), и мужчина замолчал. Антипатрос легко открыл дверь. В кабинете звучал только размеренный голос Софокльза, который, увидев учителя, возгордился тишиной слушателей, но после того, как за ним вошёл Деметрийос, стушевался, запнулся и растерянно нашёл глаза сестры… если честно, когда я смотрел первый раз, то стоял рядом с Антипатросом и не видел глаз девчонки, так что пришлось возвратиться и встать за Софокльзом… уверенные, гордые за сумевшего перебороть свой страх брата и требующие продолжения его речи. Отвернувшись от вошедших, мальчик продолжил рассказывать о видах состязаний в Олимпийских играх и известных атлетах их местности. Антипатрос закрыл за спиной удивлённого Деметрийоса дверь и шёпотом попросил того пройти за ним. С достаточной силой закрыв дверь своей комнаты, учитель посадил лесоруба на табурет, сам же устроился на краю кровати. Антипатрос убедил Деметрийоса в том, что вчера его сын застал их за тем, что они обсуждали темы сегодняшних занятий, а уроки дети ведут, так как знают обширную программу наук, учились же они сами и только просили у него книги. Лесоруб поверил и, дослушав конец урока, забрав сыновей, не извинившись перед Антипатросом за клевету, ушёл. После Василика доложила учителю, что её брат до появления мужчин рассказывал без запинок; ученики же сначала затихли от удивления и не продолжали разговаривать из-за интереса к стилю рассказа и к предмету, этим Антипатрос и подтвердил своё намерение, чтобы один урок в день Софокльз рассказывал сам. Мальчик, возбуждённый успехом, согласился. Конечно, узнала об этом нововведении вся деревня, имелись вопросы, но и к ним вскоре были подобраны ответы. Не обделило извещение и Байона, но об этом будет уточнено в последующем…
Первый выученный Антипатросом класс выпустился через три года после открытия школы. Как он и обещал тогда, на первом собрании, юноша собрал детей, чтобы отвести их в полис для продолжения обучения, но все родители отказались. Нет, они не были чем-то неудовлетворены, даже благодарны Антипатросу, но рабочие руки требовались в деревне, что учитель понимал и собрал класс из подросших братьев выпускников. То есть сначала учились старшие, работали младшие, теперь они поменялись, и обязанность физического труда перешла к образованным. Но, как я заметил, работая, например, с отцами в лесу, те рассказывали о философских противоречиях мироздания, о растениях и животных- развевая монотонность работы родителей. Те же много запоминали, и отщипывали часть науки для себя. Единственные с первого потока продолжили обучение Василика и Софокльз.
С девчонкой ничего интересного- она всё ещё приходит каждый день, читает книжки, ведёт некоторые уроки; а иногда днями просиживает в госпитале, что скучно, нудно, и вообще, как этим можно увлечься?
Но её брат… Заинтригованы? В первый год второго потока мальчишка, не знаю только, чем он вдохновлялся, так как умением слышать мысли других обделён, воспрял сильнейшей тягой к чтению и каждый месяц уезжал в Платеи за новыми книгами. Думаю, Антипатрос ему завидовал. Но сейчас только о Софокльзе. А два года назад он решился переехать в полис. Отец при этом известии, а объявил Софокльз об этом на собрании, сорвался на него, остальные без исключения поддержали и спровадили ребёнка из деревни через неделю. В сопровождении ему поехал Антипатрос (школа осталась на попечение Василики, которая была чрезвычайно рада доверю учителя), который пробыл в Платеях несколько дней, пока нанимал дом и устраивал мальчика на работу, который, решив не измеряя ухватить больший кусок, пошёл в школу. С первого взгляда на эксцентричного юношу, заявившего о намерении преподавать, учителя рассмеялись, Софокльз в ответ задел их тем, что знает науки не хуже их, к чему те отнеслись серьёзно. И после, так сказать, интеллектуального эрудита, не отпустили ребёнка к Антипатросу, и юноша весь день потратил на ответы учителям о своих знания и о своей жизни. Антипатрос был огорчён и зол ещё больше. Он выждал Софокльза до вечера и, когда тот пришёл, заявив, что в школе он будет не только учиться, но и преподавать, и ему выделили казённый дом, заснул. Следующим утром, проводив ученика и отнеся его вещи в новое жилище, Антипатрос вернулся в деревню.
На этот раз Софокльз не смог превзойти своих учителей, но спустя год мог похвастаться званиями, которые по своей обширности не уступали тем, которыми ведал бы любой из них. За выдающиеся способности его торжественно нарекли гражданином Платей.
Посещение школы в качестве ученика Софокльз прекратил, но остался там преподавать. С его пылкостью можно было ехать и в Афины, но об этом, как он сам отговаривался, приезжая в деревню, он ещё пропускать в мысли не мог. В главном полисе мудрость оценивали старостью, а мальчишка не имел даже права голоса, так что он законсервировал себя до подходящего возраста. В Платеях же его знали все, а многие почитали, звали на приёмы в дома членов совета и на подобные светские прелюдии. И не находите вы унизительным то, что он раз в неделю или две возвращался в деревню? Зачем ему та мелочь? Кстати, сейчас я додумал, что ещё он мог не только по совестливым и благовольным побуждениям возвращаться, но и для напоминания собственному эго, что он всегда может пасть. В деревне
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
