была накрыта половиной большого двухведерного горшка. Это печь догадалась Леона. А вторая накрытая плоским камнем служила плитой. Дрова были сложены тут же. Не раздумывая Эля, стала искать место, где команда прятала свои припасы. Она нашла их в четырех горшках, стоявших при входе и крепко привязанных к стене каюты. В одном было зерно, в двух других были сушеные фрукты и орехи в четвертом масло. На полках сиротливо лежали сухие лепешки. Эля тут же взяла их и, разломив на части, положила в кувшин с широким горлом, затем она влила туда две кружки воды и кружку прошлогоднего, а поэтому уже кисловатого вина. Наказав мальчику развести огонь, она пошла к помощнику капитана с вопросом,
– Что они хотят есть вечером?
Морской лев долго не мог понять, что от него хочет дорогой брат, но, в конце концов, осознав, ответил шутя,
– Кашу с орехами и медом.
–Может лучше с рыбой, уточнила Эля не вполне уверенная, что тут среди моря, где то есть улей с медом.
– Тогда со свежей рыбой,– не унимался он.
– Хорошо, рыбу принеси к очагу,– ответила Эля и, повернувшись, ушла на кухню проверять, как мальчик развел огонь. Войдя, она увидела, как огонь пожирал сухие дрова практически бездымно. Мальчик стоял и улыбался, всем своим видом давая понять Леоне, что он старался. Эля стало забавно, и в знак благодарности она протянула руку для поцелуя. Благородный паж, опустившись на колени, поцеловал её.
Эля поставила кувшин с уже разбухшими лепешками на огонь и, дождавшись, когда вода начнет закипать, влила туда немного масла. Вскоре вода выкипела наполовину, Эля тут же сняла кувшин с огня и дала ложку своему помощнику, что бы он снял пробу, что и было им незамедлительно исполнено. Правда, Эли показалось странным, что для пробы он взял полную ложку, а не четвертинку, но видя как быстро большая ложка опустела, а на лице дегустатора явно проявилась желание получить еще, она успокоилась. Отняв у него ложку, она направилась к помощнику капитана стоявшему еще на руле, с вопросом,– кого она может накормить сейчас? Помощник ответил.
–Сейчас, Донна, я закреплю руль, и мы все придем.
–Потом рыбу принесите!!
– Ну, да. Конечно.
Не совсем веря своему новому брату, он все-таки закрепил руль и, собрав всю команду, отправился в каюту. Там к своему удивлению он получил большую ложку и доступ к кувшину с вкусным варевом, немного кислым, но очень хорошо пахнувшим. Вся команда, кроме спящего капитана естественно, целых десять минут молча поглощали незнакомое им блюдо. После чего каждый из них глубоким поклоном выразил свою благодарность Эли. В конце обеда сытый помощник капитана сказал юнге,
–Налови рыбы на всех,– и увидя страх в глазах ребенка, добавил,– я помогу тебе, не бойся.
Ловля рыбы, в те времена отличалась от нынешней только тем, что снасти были более примитивными, а поэтому менее опасными для рыбы и более опасными для рыбака. Так для ловли рыбы тогда использовали сеть, которую нужно было забросить с идущего судна и суметь удержать, и конечно попытаться не оказаться самому за бортом. Покоряясь неотвратимой судьбе, мальчик пошел на нос выглядывать косяки рыб в воде. Примостившись на бушприте, он читал молитву святому Николе из далекого и неизвестного ему города Миры Ликийские. Вскоре к нему подошел помощник капитана и протянул сеть, конец которой мальчик обвязал вокруг бушприта. Необходимая осторожность, если не хочешь упасть в море и утонуть, к слову сказать, из пяти членов команды голете только пятеро не умели плавать. Другой конец сети помощник капитана привязал к багру, получилось, что то вроде большого сачка. Рыбу ловили следующим образом: мальчик смотрел в воду, ища косяк рыб, увидя его, он показывал рулевому, куда нужно править, как только голете подходила к косяку, тогда помощник капитана опускал багор в воду. Затем сеть вытаскивали, если везло то через два часа такой ловли, команда получала и рыбный ужин, и рыбный завтрак. Трудность состояла в том, что рулевой не должен был слепо повиноваться командам раззадорившихся рыбаков, иначе судно могло бы потерять ветер, поэтому, как правило, пять шесть косяков рыб приходилось пропускать. Удача сопутствовала нашим героям, через три заброса пять больших рыбин по восемь фунтов каждая, били хвостами возле мачты.
Эля взяла в помощники молодого рыбака только, что рисковавшего своей жизнью ради чревоугодия всей команды, и с его живым участием принялась разделывать рыбу. Внутренности сразу были положены на крышу каюты, для чаек, а не сброшены в море. Это сделано было, по старому обычаю, и во избежание того чтобы не привлечь внимание хищных рыб к Голете, которых водилось тут в великом множестве. Кости рыб, напротив были выброшены за борт далеко в море, потому, что кости тонут быстрее и не плывут вслед за кораблём по ветру. И пусть хищные рыбы, и морские бесы едят рыбьи хребты и хвосты, они, в этом случае, когда корабль идет в противоположную сторону, от выброшенной еды, ему не опасны. Оставшуюся – филейную часть улова Эля сразу унесла на камбуз, плотно прикрыв за собой дверь, так как вздорные чайки пытались вырвать лакомый филей из рук её, и её помощника.
Эля решила приготовить рыбу, так как в Андорре готовят мясо, только вместо камней использовать верхнюю часть печи, которая как мы помним, состояла из полвины большого двух ведерного, толстостенного кувшина. Она быстро развела огонь и, подождав пока печь, раскалится, положила на неё большие куски рыбного мяса предварительно вываленного в золе133.
Всё таинство приготовления заняло более чем два часа, в течение которых повар и его помощник через каждые десять минут выбегали из камбуза, чтобы глотнуть свежего воздуха. Окна камбуза, они были вынуждены закрыть, во избежание воровства рыб чайками. И во избежание получения травм от чаек во время защиты рыб. Когда все было готово, и каждый кусок жареной рыбы был завернут в тонкую хлебную лепешку. Эля успела и их приготовить, благо большего времени на это не требовалось. Всего-то взять муку, смешать с водой и маслом, и выложить все на раскалённую пропитанную рыбным жиром поверхность печи, и подождать минуты три четыре, потом в ещё горячую лепёшку завернуть кусок жареного филея, и положить на большую деревянную миску. Таких кусков у Леоны получилось 15 штук и без боязни, что на всех не хватит, она позвала экипаж на обед или может быт на ужин. Она, как-то уже перестала предавать значение, когда на море принято обедать, а когда ужинать,
