вам с вашим револьвером. Вы даже не представляете, как они боятся вооруженных людей. Здесь расстреляли каждого, у кого нашли винтовку в саду. А ведь им просто подбросили оружие через ограду.
— Мы можем обогнуть главную улицу?
— Да, пройдем задами.
Мы двинулись обратно к нашему дому. Он стоял у реки на том краю деревни, который был ближе к Жизору. Теперь от нас требовалась предельная осторожность. Если мы попадемся саксонцам, они решат, что мы сообщники нападавших, и тогда нам конец. Уже было ясно, что французы лишь сымитировали атаку, и нам следует поскорее дойти до дома и улечься спать. К счастью, улочка, петлявшая среди садов и оград, по которой мы пробирались, была абсолютно пустынной.
— Эта улица выводит к дому вашей снохи?
— Нет. Нам еще придется пройти по главной улице и по мосту.
Когда мы подошли к главной улице, доносившийся до нас шум заметно усилился. В домах со стуком открывались двери, было слышно, что по улице кто-то бежит. Рядом с нами пробежали два солдата. Они нас не заметили, и было видно, что оба страшно напуганы.
— Там была кавалерия, — сказал по-немецки один из них, — а потом появилась пехота. Я не спал и слышал, как они промчались по мостовой.
Дело приобретало серьезный оборот. Речь, понятно, шла о французской кавалерии и пехоте. Кавалерию мы видели своими глазами, а пехота, очевидно, прошла по главной улице, когда мы пробирались в обход по полям.
Ничего другого предположить было невозможно. И все-таки было непонятно: почему стоявшая у рынка саксонская артиллерия не смела французов, и как французы умудрились пройти рядом с орудиями и не захватить их?
Ясно было лишь одно (если вообще что-либо могло быть ясно в этой ночной путанице): сейчас французы продвигались со стороны Жизора. Но как могла произойти такая смена позиций? Для меня это было непонятно. Правда, сейчас это уже не имело значение.
— Нам лучше поторопиться, — сказал я.
— Идем вдоль домов.
Такая предосторожность была нелишней, поскольку саксонские солдаты бегали по дороге из стороны в сторону, ничего не различая в темноте, и окликали друг друга.
Внезапно, когда мы проходили мимо открытой двери какого-то дома, один из солдат, явно ничего не видевший в темноте, бросился на меня. В этот момент я был начеку, а он, наоборот, был совершенно растерян. Я так сильно оттолкнул его, что он отлетел в сторону и рухнул на дорогу, а его винтовка улетела в другую сторону и с металлическим звоном ударилась о землю. Пока он поднимался, мы уже были далеко и даже успели перебежать через мост.
— Так мы возвращаемся? — с надеждой спросил провожатый.
Хоть он и не был трусом, но предпочитал не лезть на рожон.
— Нет, мы будем искать наших солдат.
Он ничего не ответил, и мы продолжили путь в направлении Жизора.
Вскоре до нас явственно донеслись ритмичные звуки марширующего воинского подразделения. Затем по-французски прозвучала команда "Стой!".
Одновременно позади раздался еще более сильный грохот: в нашу сторону двигалась кавалерия.
Наступил решающий момент. Правда мы оказались между двумя воинскими подразделениями, который двигались навстречу друг другу. Положение наше в тот момент было критическим. Мы бросились в ту сторону, где были французы, но кавалерия приближалась с огромной скоростью. Пришлось нам срочно схорониться в канаве.
Тот же голос, который приказал остановиться, теперь дал команду "Огонь!".
В ту же секунду в мелькнувших вспышках двойного залпа перед моими глазами предстала страшная картина. Французские солдаты выстроились вдоль обеих сторон дороги, оставив свободный проход в середине, а саксонская кавалерия, которая ничего не видела перед собой, двинулась по этому проходу, и французы, стрелявшие практически в упор, буквально искрошили и людей, и лошадей.
Вслед за яркой вспышкой вернулась непроглядная тьма, и теперь были слышны лишь немецкие проклятья, крики французов и чавканье штыков, вонзавшихся в человеческую плоть. Тем временем оставшиеся в живых и удержавшиеся в седле кавалеристы галопом умчались в сторону деревни.
Теперь, когда огонь прекратился, необходимо было срочно предупредить командира французов, что с минуты на минуту могут подтянуться саксонская пехота и артиллерия. Я позвал своего товарища, но он уже растворился в ночи.
Я помчался один, но подразделение уже построилось и двинулось в сторону деревни.
В темноте меня могли принять за немца и угостить пулей или ударом штыка. Поэтому, не дожидаясь такого сюрприза, я начал кричать:
— Я француз, крестьянин!
Меня окружили, и я стал объяснять офицеру, какими силами располагают саксонцы. После нескольких фраз, сказанных офицером, я наконец понял, в чем заключались действия французских войск.
Выяснилось, что войска, располагавшиеся в долине реки Андель, разделились на три колонны и двинулись на Жизор с севера, с запада и с юга. В атаку на саксонцев пошла центральная колонна, но по странному стечению обстоятельств немцы также пошли в атаку на французов, причем именно в тот момент, когда те готовились атаковать немцев. В результате произошла схватка в Этрепа-ньи, хотя ни одна из сторон к ней не готовилась.
Кавалерия, которая на наших глазах галопом прошлась по деревне, действительно была французской, и именно по ней был открыт удививший нас винтовочный огонь. Но наши кавалеристы почему-то решили, что на них нарвался какой-то разведывательный дозор. Они попросту не обратили внимания на это "недоразумение" и продолжили наступление на Жизор, позволив шедшей за ними пехоте самой разобраться со свалившимися на голову разведчиками. В свою очередь пехота, а вернее ее авангард, быстро прошла по деревне, не заметив саксонскую артиллерию, причем артиллеристы тоже не заметили французов.
Все это может показаться невероятным, но на самом деле именно так и происходили описанные события. И лишь в тот момент, когда наша пехота двигалась в направлении Жизора, и командир авангарда услышал, что вслед за ним несется кавалерия в то время, как он точно знал, что она ушла далеко вперед, у него хватило присутствия духа своевременно выстроить своих людей вдоль дороги и встретить врага выстрелами в упор. После дружного залпа, жуткие последствия которого я видел своими глазами, он приказал отойти назад. Возможно, он собирался преследовать неприятеля, а, возможно, спешил соединиться с основными силами наступавшей пехоты, которая к тому времени уже должна была занять оконечность деревни, расположенную ближе к Руану.
В итоге ситуация сложилась таким образом: центральная часть деревни была занята саксонцами, а две ее противоположные оконечности — французами. Саксонцы оказались между двух огней, но если бы они проявили присутствие духа и развернули свои батареи, то могли бы расчистить себе путь в обе стороны и буквально смести французов артиллерийским огнем.
