не просто языком чешу, я — работаю.
— Но ведь проблема не во мне. Пропала подруга…
— Тсс! Не засоряйте мне картину лишней информацией. Выявлен удивительный факт: экстрасенс не способен раскрыть «громкое дело», то, которое уже чужими руками захватано. Слишком много побочных шумов, ну, знаете, как на заезженной грампластинке. Я должен слушать внутренний голос, а не диктора телевидения в «Криминальных сводках», и не версии следователя. Со следователем экстрасенсу вообще контачить запрещено, чтобы вопросами своими не давил на подсознание.
— И каковы успехи ваших сотрудников, Саша?
— Да разные успехи. Разные сотрудники. Отбираем мы сотрудников с помощью простого теста. Представляем конверты с фотографиями людей, среди которых есть живые и мертвые. Кто сумеет отделить одних от других с вероятностью 70 %, причем неоднократно, остается в группе. Затем проверка идет на уже известных делах. И только когда все экзамены пройдены, экстрасенс привлекается к следственной практике… А что у вас там, за сараем? — Саша показал в глубь сада.
— Ничего, старая компостная куча, куда сорняки сбрасывали. И ещё жасминовый куст.
— А под ним? Не интересовались? Покопайте, покопайте, Слава… Так вот… о КПД экстрасенса… Показания знаменитого ясновидца Жерара Крауза рассматривались европейскими судами как реальные улики. Он помогал полиции в поисках исчезнувшего премьер-министра Италии Альдо Моро… И был убит. Выходит, на верный след вышел.
— Саша, чем я могу активизировать работу вашего подсознания — принесли фотографии, вещи пропавшей? — Я заранее приготовила шарфик, забытый у меня Аськой и цветное фото на борту «Зодиака»: Аркадий, Аська и Юра в обнимку стоят у белого парапета на фоне бескрайней синевы.
— Дело в том, что среди экстрасенсов существует своеобразная специализация. Некоторые как бы видят происходящее глазами преступника или интересующего следствие человека. Другим надо обязательно побывать на месте происшествия, и уж оттуда он может раскручивать дело… У меня бывает по-разному. Иногда возникает в воображении целая картина или даже эпизод от какой-то незначительной детали… Ха! — Вот так в тринадцать лет я стал «преступником». Слушал у друга магнитофон и вдруг увидел магазинный склад, где все эти приборы хранились, да ещё как дверь устроена. Но порою что-то заклинивает… Не идет видение — и все тут… Давайте, посмотрим, что у вас есть, но, возможно, придется побывать на квартире вашей подруги… Тсс! Не называйте её имя…
Я протянула Саше фотографию. Он нахмурился, сжав худенькое личико в морщинистый комок. Потом черты его лица разгладились, он заулыбался, не открывая глаз. Я молчала, боясь спугнуть вдохновение.
— Вот у этого высокого господина имя начинается на А… Ан… Аврелий, нет — Аркадий. Он в Москве, жив-здоров, но подавлен… Почему-то один… У него сейчас нелегкие времена.
Саша подозрительно посмотрел на меня и ткнул пальцем в Юру.
— Где этот рыженький? А, уже знаете… Жаль… тяжелую смерть принял. — Саша погрустнел, задумчиво глядя на фотографию. — Нехорошо стоят… Плохая аура… А подружка хорошенькая… Попала в переделку…
— Она жива? — Не выдержала я и положила на стол шарф — метр нежного шифона в леопардовых пятнах. Саша вздохнул, не притронувшись к ткани. Мы молча сидели за столом, словно медиумы, вызывающие дух Клеопатры.
— Жива. — Словно нехотя выдавил Саша. — …Пальмы, леопарды, легконогие лани… «Я вижу сегодня особенно грустен твой взгляд, и руки особенно тонки, колени обняв. Послушай — далеко-далеко, на озере Чад изысканный бродит жираф…»
Саша замолк, и я подумала, что занимаюсь каким-то идиотизмом. Сижу с прорицателем-ясновидцем, работающим в МВД, цитирующим Гумилева, и делающим загадочную мину в самом ответственном моменте своего монолога.
— Саша, — мягко вывела я его из ясновидческого транса. — Вы хотите сказать, что любите Гумилева или что эта девушка находится на озере Чад?
— Хм… А где её жилище, то есть квартира?
— А сами не «видите»?
— Ася москвичка. Ведь её зовут так или похоже, правильно? Окна её квартиры выходят в тихий переулок, но совсем недавно так открыли… пирожковую… нет — чебуречную… Знаете, этот запах кипящего масла и бараньего жира?
— Знаю… Это именно так. Асю страшно раздражал идущий к её балкону чад… Озеро Чад?
— Вот видите, доктор, вы быстро схватываете методу. Попробуйте приглядеться к темноте внутри себя. Сначала уберите все лишнее, сделайте абсолютную черноту, а теперь думайте о своей подруге и всматривайтесь. Что там?
Я улыбнулась:
— Вы переоценили меня, Саша. Как только я опускаю веки, передо моими глазами плывет то, что я видела перед этим — вот этот шарф.
Саша подскочил от радости и захлопал в ладоши:
— Правильно!.. Несите чай и, если можно, рафинад.
— Я помню вашу манеру чаевничать. У меня вообще хорошая память.
— И не только, не только, поверьте. Когда я увидел вас с Сергеем, я понял, что вы, именно вы, а не другие девчонки, чувствуете то, что чувствую рядом с ним я.
— Что же это? — Я поставила на стол чашки и вазочку с кусковым сахаром. — Простите, быстрорастворимый.
— Плохо. Лучше пиленый, голубоватый, твердый… Да где его теперь взять. Мне из Сибири присылают.
Я взяла чашку и спросила:
— Так за что пьем?
Саша с укоризной покачал головой.
— Я думал, вы поняли… Ну, разве вы не поняли? — Он поставил блюдце и разволновался. — Нельзя быть такой небрежной к себе! Нельзя бояться непривычного, прогонять тончайшее — ощущения, предчувствия, догадки…
— У меня их столько… И все какие-то мерзкие. Слава Богу, что это только фантазии…
— Извините, Слава, я нашумел и вас сбил. Начнем сначала. Вы видели не шарф — вы видели тень леопарда… Ваша подруга в теплых краях, жива… Но… Вы не ощущаете горьковатого привкуса?
— В чае? Это «Липтон»… Да, что-то есть.
— Не в чае, а в шарфе. В образе шарфа. — С досадой пояснил Саша. — Она в опасности. Возможно, в очень серьезной.
— Что же делать?
— Увы, это уж точно не в моей компетенции. «Меры пресечения», скорее, по части вашего мужа. Только должен предупредить, Слава: никому, никому ни слова о моем визите. Не надо, это может лишь усугубить участь пропавшей.
Допив чай, он поспешно собрался уходить, будто услышал бой невидимых часов.
— Ищите подругу на озере Чад. Я не знаю, где это, но она там.
— Саша, спасибо. — Я пошла за ним до калитки.
— Без благодарностей. Меня попросил Сергей Алексеевич. И все.
Он зашагал по сосновой просеке, маленький и сутулый, как лесной старичок. Я так и не рассмотрела, во что он был одет и какого цвета у ясновидца глаза.
— Постойте! — Рванулась я, догоняя удалявшегося гостя. — Постойте, объясните, что тогда я увидела в Баташове такого необыкновенного?
Он осуждающе покачал головой:
— Но вы же сами знаете ответ, Слава. Хотите подсказку?
