— Благодарю за сведения, — я захлопнула блокнот, когда фонтан красноречия Гормана-старшего иссяк. Доэрти собственной персоной и пара его помощников успели присоединиться к нашей тёплой компании и, открыв рот, внимали откровениям Дилана. — И последний, но самый главный вопрос, который, несомненно, интересен всем присутствующим. Как вам удалось обойти клятву?
Все дружно внимательно уставились на водника. Тот дернулся, вроде собираясь пожать плечами, но не смог, обездвиженный моим приказом.
— Она просто перестала работать. До сегодняшнего дня.
Если бы он мог использовать магию — от меня бы уже мокрого места не осталось, такой ненавистью полыхал взгляд Гормана.
— Я думал, все. Закончилась власть этой убогой династии. Тем более, признаки вырождения налицо. И одна из принцесс родилась ущербной, и клятва больше не наказывала за мысли о перевороте. Вы, может, не в курсе, но прецеденты уже были.
Безопасники хором кивнули, подтверждая, — были, да. Лет пятьсот назад. Никто уже и не помнит, почему тогда не сработала защищающая от магов клятва. Может, вообще короля убил обычный человек, застав врасплох. В истории той слишком много темных пятен, тем более, что новая власть постаралась все следы того происшествия затереть. Во избежание повторения.
— Не дождётесь, — пробормотала я, привлекая к себе всеобщее внимание. До двоих помощников только сейчас, кажется, дошло, что перед ними та самая ущербная принцесса во всей красе. — Вы же взяли с подчиненных клятву не разглашать мою личность?
Доэрти кивнул. Это было одним из условий, при которых я допустила его до участия в задержании. Мы бы вполне могли справиться и своими силами, — левобережными, так сказать, — но я решила, что привлечь тайные службы будет правильнее. Мало ли, кроме самого Гормана, еще какие маги попадутся. Простым людям против них не выстоять. И, кстати, оказалась права. От оказанного сопротивления верфи чуть не затопило — водники, подчиненные Дилана, сражались как могли.
В дверь постучали, и, пригнувшись под низковатый притолокой, в комнату просочился Пэдди. Я повернулась к Доэрти.
— Благодарю за помощь. Дальше мы сами. Все задержанные маги — ваши. Для отчетности вам вполне хватит. А этим займусь я.
Безопасники склонились в придворном поклоне и удалились разбираться с остальными задержанными. Мы с Пэдди одинаково, по-акульи, улыбнулись оставшемуся воднику. Тот с тоской посмотрел вслед безопасникам — кажется, сейчас он предпочёл бы застенки. И правильно.
— Герцог Горман. Я приказываю вам уменьшить свой резерв до критически минимального уровня. Остаться должно ровно столько магии, чтобы вы продолжали подчиняться моим приказам.
Я сделала паузу, с удовлетворением наблюдая, как Дилана скрючивает от боли. Уменьшение резерва — процесс неприятный, как оказалось. Вот и чудненько.
— Сейчас мы вас доставим на корабль, который отправляется в Релию через несколько минут. Ждут только почетных пассажиров.
Ласково улыбнувшись воднику, я кивнула Пэдди. Он поднял с пола мешок, в котором приехала я, и заготовил, подсобрав, горловину.
— Не переживайте, в трюме вы будете не одни. Ваш сын к вам присоединится, — моей кровожадной улыбке позавидовали бы пираньи. Горман сглотнул, борясь с подступающей тошнотой. Да, потеря магии порядком дезориентирует. — Уже через месяц вы будете в Релии. Таких, как вы, отправляют только по двум адресам: в неприкасаемые или в жрецы Кали. Там, знаете ли, тоже недолюбливают иноземцев.
Притворное сочувствие сочилось из меня, как патока. Пусть на своей шкуре прочувствуют, каково было тем, кого везли по их приказу с архипелага. Жаль, что гамму чувств Шады им не передать, но жрецов Кали, как я читала в отчетах внешней разведки, скопят. А неприкасаемые всю жизнь чистят сточные канавы. Так что вопрос, куда предпочтительнее попасть двоим Горманам, остаётся открытым.
Мешок, в котором меня привезли, как раз пригодился. Все и без того были в курсе, кого именно выносят из кабинета, перекинув через плечо, как куль с мукой, но для видимости лучше прикрыть ему лицо, чтобы безопасники могли потом с чистой совестью сказать: не видели, понятия не имеем, куда он делся.
Сделав знак Пэдди подождать с ношей у выхода, я задержалась. Прошлась вдоль строя задержанных, особое внимание уделив недовольно скривившемуся Мерти.
— На первый раз вас помилуют. И даже отпустят, — повысила я голос, заглушая недовольный ропот подчиненных Доэрти и его самого. — Но имейте в виду: за вами, вашими семьями, вашими близкими с этого момента будут пристально следить. И один ваш неверный шаг, один чих в сторону правящей династии — и вы моментально окажетесь в застенках со всеми своими родными. Вместе же будет веселее, не так ли?
Я подошла поближе, оказавшись нос к носу с механиком.
— Не стоит принимать милосердие за слабость. Запомните мое сегодняшнее снисхождение. И имейте в виду: только я стою сейчас между вами и плахой за измену — не разочаруйте меня.
Из верфяных доков я вышла, насвистывая. Были бы джинсы — засунула бы большие пальцы в петли, но увы. Зато сзади пыхтел Пэдди, волоча увесистое тело Гормана-старшего. Безопасники, попадавшиеся нам по дороге, старательно отводили глаза, делая вид, что тюк на плече моего помощника — не более, чем мешок с картошкой.
Очень удобно, что строительные и ремонтные доки располагались рядом с рабочим пирсом. Релийский корабль, которым управлял старый знакомый Ранджита, поджидал нас под всеми парусами.
Младший Горман, Вилей, уже лежал в трюме, обезмаженный до предела, как и отец. Его я взяла тепленьким в особняке. Не знаю, как отреагирует на пропажу мужа и сына леди Горман, но их дворецкий нам с Пэдди на выходе еще и дверь придержал.
На всякий случай я постояла на пирсе, глядя, как корабль растворяется в золоте заката. Затем с легким сердцем развернулась и попросила Пэдди отвезти меня к Салливанам.
Что могла — я сделала. Дальше счастье сестры зависит от ее собственных действий.
Эдна Салливан несколько удивилась, обнаружив меня на пороге их особняка. Я вполголоса требовала у мажордома провести меня к заключённому, дабы проверить условия его содержания. Дворецкий стушевался, не понимая, как действовать в подобной ситуации.
Мать Бродерика не присутствовала при том, как в ее доме селили убийцу. Зато, продемонстрировав недюжинную память, припомнила меня со встречи в театре полгода назад.
— Так это вы невеста Броди! Он так много о вас рассказывал, особенно в последнее время. Проходите, как раз время чая!
Не дав мне опомниться, она увлекла меня в гостиную, где и правда горничная в жестко накрахмаленном чепце расставляла тарелочки с закусками и пустые чашки. Заварочный чайник из того же комплекта, в пасторальных картинках с овечками, ждал своей очереди, благоухая свежезаваренным листом и малиной.
У стола в кресле-каталке сидел отец семейства, Фаррел Салливан. Я присела в приветственном реверансе, который от волнения получился чуть глубже, чем положено. Хотя, если учитывать, что я незаконнорожденная дочь барона, то в самый раз.
