Популярная культура повторяет старинные мифы. Небо заряжено трансцендентальной силой, часть которой время от времени передается на землю.
Для того чтобы сохранять идеологию, необходимо подтверждать и доказывать ее ценность. Признание святости гор и других высоких мест является началом процесса, но вожди, короли и императоры всегда испытывают естественную тягу к возведению монументов, символизирующих и «рекламирующих» их божественное происхождение и верховную власть. В этом есть свой дестабилизирующий элемент, так как централизованная экономика обладает конечным запасом прочности. Она может позволить себе лишь определенный объем инвестиций. Если затраты верховной власти становятся чрезмерными и она не может оплачивать свои долги, система начинает рассыпаться и в конце концов обрушивается. Отчасти именно это произошло в Египте в эпоху Старого Царства: количество пирамид превысило размер валового национального продукта. Сходные обстоятельства могли привести к крушению империи майя классического периода и к закату кхмерской цивилизации. Сами по себе капиталовложения в идеологию не обязательно создают угрозу, но в сочетании с другими факторами, такими, как военные издержки и опустошение окружающей среды, они могут привести к банкротству.
Идеология консервативна: это ее свойство. Но, выполняя свою функцию, она ограничивает изобретательность и экспериментаторство. Это не означает, что общество, объединенное идеологией, не является изобретательным и лишено культурного богатства. Важным фактором жизнеспособности любого общества является его способность адаптироваться к переменам. Поскольку перемены неизбежны, адаптация, как и централизованная власть, является полезным орудием.
Учреждения, которые порождают идеи, способствуют технологическому развитию и способствуют повышению адаптивности. Одним из современных инструментов в этом направлении является секуляризация власти. Отделение церкви от государства удалило понятие священного из общественного договора между властью и народом. Небесная печать божественного одобрения не налагается на решения президентов, премьер-министров, парламентов, судов или конгресса независимо от того, какие клятвы мы произносим, когда кладем руку на Библию.
До сих пор эксперимент выглядит многообещающе, но его успех далеко не обеспечен. Отказ от договора между общественным и божественным порядком ставит под угрозу сплоченность в обществе, достижение которой с самого начала было целью идеологии.
Хотя правительство получает свою власть от людей, а не от богов, космическая сцена никуда не исчезла. На ней происходит спектакль, до сих пор поражающий нас и бросающий вызов нашему разуму своими масштабами и энергией. Люди понимают, что большая часть природных событий на Земле по-прежнему находится вне нашей власти, и только начинают осознавать, какие грандиозные силы действуют во Вселенной. На смену духам предков и богам дождя пришло красное смещение галактик и кривизна пространства-времени. Но какие бы силы ни правили космосом, они гораздо более могущественны, чем разумные организмы на нашей планете.
Люди не хотят полностью отказываться от чувства священного, так как им все равно нужно приходить к индивидуальному осознанию своего места в космосе. Физическое истолкование природы делает многие процессы понимаемыми и предсказуемыми, но не обязательно позволяет людям чувствовать себя как дома. Вера в трансцендентальные силы некогда укрепляла общественный порядок, теперь наука по-своему объясняет эти силы, но многие люди продолжают считать, что в ней чего-то не хватает. Им хочется, чтобы мы по-прежнему могли рассчитывать на небосвод так же, как это делали наши предки. Реагируя на эту' утрату, религиозные люди, крайние консерваторы, как, впрочем, и все остальные, кто хочет найти опору во Вселенной, лишенной центра и краев, принимают старые системы верований, архаичную идеологию и знакомые ценности. Они могут пользоваться прежними представлениями о Вселенной и источниках ее силы либо приспосабливать символику современных научных открытий к нашей старой привычке персонализации власти. В первом случае божественная сила если и не обитает на небосводе в буквальном смысле слова, берет бразды правления в свои руки. Во втором случае сверхъестественная сила сосредоточена в невообразимо совершенной технологии космических пришельцев.
В конце XX века представители некоторых консервативных движений занимаются буквальным толкованием священных текстов в попытке поставить на службу своей вере механизмы государственного принуждения. В США это выражается в жарких спорах о необходимости молитвы в начальной школе, о преподавании дарвиновской теории эволюции и о внесении в учебную программу псевдонаучных принципов сотворения мира. Многие учреждения, существующие в так называемых исламских республиках, являются другой гранью этого обманчивого самоцвета «истинной веры».
С другой стороны, ревнители старинных традиций стараются вести себя так, как если бы в мире ничего не изменилось. Оттесненные на обочину структуры государственной власти, они исполняют ежедневные ритуальные обязанности, которые считают необходимыми, хотя большой мир, где они живут, не признает ценность их занятий и не благодарит за их усилия. Даже сейчас старейшины деревни Хотевилла в резервации индейцев хопи в Северной Аризоне яростно отстаивают перед своими соотечественниками обязанность исполнять священный договор с Массау или духом — хранителем Земли. Согласно пророчествам хопи, наша планета находится на пороге катастрофического кризиса, и старейшины Хотевиллы надеются избежать его или хотя бы свести к минимуму его деструктивное воздействие, увековечив освященные временем обычаи хопи и сохранив целостность старинных хартий, заключенных с богами. Для ревнителей традиций это означает запрет на водопровод и электричество в их деревне. Такое отвращение к современным удобствам не является просто луддитским отрицанием новой технологии. Дело в том, что под Хотевиллой находится некий «указатель», или объект силы. Ритуально зарытый там через некоторое время после основания деревни, он является святыней хопи, извлечение которой, по мнению старейшин, приведет к трагическим последствиям для всей планеты. Эти поборники традиций готовы и дальше терпеть лишения ради защиты своей системы верований, которая оказалась под угрозой. Они полагаются на свои ограниченные ресурсы и несгибаемую решимость.
И консерваторы, и современные любители сверхъестественного оставили место для чуда в нашу научную эпоху. Это не просто, когда вера противоречит знаниям, но, с другой стороны, очень многие хотели бы иметь «идеологию чуда», которую можно приспособить к светской власти и научным исследованиям природы. Мы хотим, чтобы в мире осталось место для чудесного, так как оно является выражением трансцендентальной силы.
Поскольку в мире нет трансцендентального центра, понятие священного больше не вписывается в архитектуру государственной власти. Чудеса еще возможны в личной жизни, но не на общественных форумах. Поэтому летающие тарелки никогда не приземляются на лужайке перед Белым домом. Пришельцы из космоса и НЛО представляют собой современный миф о трансцендентальной силе, но эта сила больше не заключает договоров с правящей властью. Пилот летающей тарелки может сказать: «Отведите меня к вашему вождю», но почему-то никогда не делает этого. Инопланетян гораздо больше привлекают обычные люди. Истории о контактах и посещениях по своей сути являются визионерским или религиозным опытом, причем далеко не всегда приятным. Люди, пережившие такой опыт, становятся другими, но меняются только они сами. Государство остается нетронутым и обычно является объектом обвинений в «бездействии» или «сокрытии фактов». Для верующих в НЛО вполне возможен сговор между политиками и инопланетянами, но это не дает им божественного и священного права управлять страной.
