Гармония между небом и землей продолжала занимать внимание кхмерских царей. Каждый из них создавал собственные монументы, подтверждающие его божественное происхождение, и хотя основной план всегда соответствовал более ранним основополагающим принципам, они добавляли личные штрихи, сообразующиеся с их эпохой. В конце XII века Джайяварман VII расширил кхмерскую империю и перенес столицу в город Ангкор-Том, имевший квадратную форму, сориентированный по сторонам света и сосредоточенный вокруг его храма под названием Байон. Байон был возведен спустя 100 лет после завершения Ангкор-Вата. Он имеет 54 башни, каждая из которых украшена четырьмя ликами Джайявармана VII, преображенного в Авалокитешвару — Будду грядущего, — по одному лику на каждое из четырех направлений. Поднявшись на третий и самый высокий уровень Байона, вы приходите к убеждению, что ничто не может ускользнуть от взора этих ликов, строго взирающих на окрестности.
Покрыв индуистский космологический пирог буддистской глазурью, Джайяварман VII воспользовался мифом о взбивании Молочного океана из индуистского эпоса и включил его в план своей укрепленной столицы. Каждый мост, связывающий городские ворота с внешним миром, снабжен шеренгой скульптурных богов с одной стороны прохода и шеренгой демонов с другой стороны. Каждая шеренга этих сверхъестественных существ держит в руках змеиную балюстраду; голова змеи находится у начала парада богов, а ее хвост в руках демонов. Они объединены в попытке вернуть священные сокровища, утраченные в более раннюю эпоху, но на самом деле символизируют постоянное обновление царской власти в пределах Ангкор-Тома.
Насыщая свой архитектурный памятник мифологическими ассоциациями, царь Джайяварман VII сообщал жителям своей империи, что он является источником ее побед и процветания. В своем святилище, расположенном в центре кхмерской столицы, он был черепахой Вишну — той основой, которая поддерживала мироздание и позволяла пользоваться ее сокровищами. Оппозиционные фракции объединялись под властью царя подобно богам и демонам. Он был космической горой, и построенные им монументы подчеркивали его божественность.
Разумеется, не все строили пирамиды, а строители часто находили им разное применение. Однако на языке символической архитектуры их основополагающий смысл остается неизменным. Это искусственные космические горы, для их возведения понадобилось сосредоточить огромные материальные и человеческие ресурсы. Это требует централизованной власти, но идеология имеет не менее важное значение. Идеология подобна цементу, скрепляющему монументы, которые, в свою очередь, поддерживают создавшую их централизованную власть.
Группы демонов и богов образуют балюстраду места перед Южными воротами Ангкор-Тома, царского города, построенного Джайяварманом VII. Фигура на переднем плане представляет собой многоглавую змею, приставленную к работе для изготовления эликсира бессмертия из Молочного океана, но здесь вся символика имеет прямое отношение к царю. Он является источником благоденствия для всего мира и осью Вселенной в своем величественном монументе.
Пирамидальные памятники архитектуры являются зримым свидетельством божественного мандата верховной власти. Часто такие монументы служили жилищами для мертвецов… но не для любых мертвецов. Эти покойники имели высочайший статус при жизни и претерпевали небесную трансформацию после смерти. Находясь на вершине власти, они могли утверждать, что получили ее от небесных богов. Хотя наш список далеко не полон, мы можем утверждать, что пирамидальные храмы и гробницы выполняли свое основное предназначение: они возносили умерших правителей к небосводу. Возможно, эти пирамиды имели ряд других функций, но, помимо всего остального, они были подспорьем для общения с богами — подобием лестницы, облегчавшей подъем на небо, — а даже божественный правитель не гнушается воспользоваться лестницей, если она ведет в правильном направлении.
Почему они никогда не приземлятся
перед Белым домом
Люди никогда бы не строили пирамид и городов, ориентированных по сторонам света, и не возводили бы своих правителей на вершину общественной пирамиды, если бы централизация власти была бесполезной. Польза такой власти, разумеется, зависит от среды обитания людей и от тех вызовов, с которыми они сталкиваются. Соперничество, агрессия и экономическая необходимость благоприятствуют сосредоточению власти, так как способность распоряжаться ресурсами из единого центра является преимуществом. Несмотря на все наши жалобы на безликих бюрократов, далекое правительство и злоупотребления властью, мы снова и снова продолжаем возвращаться к этим орудиям. Мы изобрели способы ограничивать влияние верховной власт и, но, несмотря на нашу ностальгию по первобытному раю, большинство из нас не сможет добровольно отказаться от достижений современной культуры и технологий ради того, чтобы вернуться в Эдем и присоединиться к маленькой группе охотников и собирателей. Несмотря на видимое общественное равенство, в таких группах всегда возникали сложные системы верований и ритуальных взаимодействий. Масштаб иной, но суть остается неизменной.
Централизация власти обусловлена экономическими и политическими преимуществами, которые она создает. С ее помощью можно делать вещи, которые в противном случае оказываются невозможными, и при эффективном использовании она является мощным орудием для выживания общества. Однако все имеет свою цену. Централизация власти неизбежно приводит к расслоению общества и неравномерному распределению богатств. Если бы никому не было дела до богатства и общественного положения, то не было бы и проблемы, но люди обычно чутко относятся к своим личным интересам и, как правило, не хотят задерживаться на нижних ступеньках общественной лестницы. Личные интересы далеко не всегда совпадают с групповыми, поэтому личная власть и состояние могут быть мощной силой, нарушающей равновесие в обществе. Семейные узы, связывающие людей, несмотря на их различия, помогают поддерживать сплоченность в обществе на уровне кровного родства, но, когда общество становится большим и сложным, оно может оставаться стабильным лишь в том случае, если разнородное общество так или иначе ощущает свою национальную самобытность. Язык способствует этому, а система верований убеждает людей в том, что они принадлежат к определенной и достойной группе. Власть в больших обществах всегда опирается на идеологию.
Как мы могли убедиться, идеология легитимизирует институты власти, устанавливая четкую связь между человеческими делами и космосом в целом. Если общество отражает структуру Вселенной, его можно рассматривать как неотъемлемый элемент природы. Хитроумное взаимодействие с богами позволяет правителю пользоваться их покровительством и разрабатывать идеологический механизм, позволяющий передавать божественную волю вниз по командной цепочке.
Таким образом, мы понимаем, почему внешние проявления власти так насыщены небесной символикой. Идеи представляют собой твердую валюту на рынке власти, а небесные боги занимаются самым доходным бизнесом. Когда высший порядок Вселенной зримо ощущается наверху, небесные метафоры неизбежно входят в систему верований.
