Такое патологическое состояние указывает на проблемы, испытываемые лордом Рэндольфом, такие как постепенное наступление онемения, плохое кровообращение в руках и ногах, усугубляемые беспрестанным курением, и демонстрирует «клиническое проявление болезни Рейно»[557]. Никотин засоряет артерии, вызывает сужение кровеносных сосудов и, следовательно, циркуляцию крови в области сердца. По словам д-ра Матера, «спазмы артерий ослабляют циркуляцию, что вызывает онемение и боль из-за недостатка кислорода в тканях»[558]. Далее он переходит к важному моменту, а именно, что в истории болезни лорда Рэндольфа нигде не отмечаются такие вторичные симптомы сифилиса, как «наличие сыпи почти по всему телу». Доктора Руз и Баззард лечили лорда Рэндольфа от «боли» с помощью «настойки опия», а от «сердечной недостаточности» прописывали «белладонну и дигиталис». Вред, который эти два сильных средства могли принести слабому организму лорда Рэндольфа, а также их побочное действие хорошо известны в настоящее время, но не были известны в викторианскую эпоху. Д-р Матер также обнаружил, что лечащие доктора лорда Рэндольфа не назначали ему лечение от сифилиса. В заключение д-р Матер говорит:
Если бы доктор Баззард был убежден в том, что лорд Рэндольф находился на поздней стадии сифилиса, то его лечение состояло бы из ртути и йодистого калия, т. е. средств, которых он придерживался при лечении всех больных с нейросифилисом. Но Баззард ни в одной из своих медицинских записей не упоминает подобное лечение во время болезни Рэндольфа[559].
Поскольку ни на одной из фотографий лорда Рэндольфа, многие из которых были сделаны в последние годы его жизни, нет никаких признаков вторичного сифилиса, а именно, сыпи на теле, то некоторые авторы полагают, что он отрастил бороду, чтобы спрятать сыпь. Лорд Рэндольф отрастил бороду во время нахождения в отдаленной дикой местности в Южной Африке. Бриться каждый день в тех условиях было неудобным занятием, и борода также защищала его от палящего солнца. Перегрин рассказывал, что его дедушка не сбрил бороду после своего возвращения, поскольку ношение бороды вошло в моду, в особенности потому, что ее отрастил и сам принц Уэльский.
Еще одним источником порочащих слухов по поводу сифилиса была сестра Дженни – Леони Лесли. Дженни была самой привлекательной из всех дочерей Джеромов, она первой вышла замуж и, соответственно, получила самое большое приданое от своего отца. Клара Джером вышла замуж вслед за сестрой, и к моменту замужества самой Лесли ей досталось всего несколько сотен фунтов стерлингов. Статус обедневшей аристократки сильно повлиял на эту ультраконсервативную особу, стремящуюся к высокому положению в обществе; кроме того, ей приходилось довольствоваться поношенными платьями от Дженни[560] и получать в подарок подержанные игрушки для своих детей[561]. Она скрывала в себе тайную зависть к сестре. Леони вела дневник и поведала своей правнучке Аните Лесли истории из жизни Черчиллей, которые Анита использовала в своих книгах.
Фрэнк Харрис в своей биографии намекал на то, что лорд Рэндольф сошел с ума по причине сифилиса; он приводил в пример случай, рассказанный ему Леони о том, как во время кругосветного путешествия на одном из кораблей лорд Рэндольф в каюте выхватил пистолет, и Дженни пришлось силой отнять его у него. Неприязнь Лесли к Рэндольфу безусловно возникла с того дня, когда лорд Рэндольф, будучи государственным секретарем по делам Индии, отказался дать герцогу Коннахтскому пост главнокомандующего в регионе Бомбея. В 1895 году Леони вступила в любовную связь с герцогом Коннахтским, и их роман продлился до конца его жизни[562]. Когда в 1886 году лорд Рэндольф ушел, из принципиальных соображений, в отставку с поста канцлера казначейства и лидера Палаты общин, она писала в ответ своей подруге, леди Чарльз Бересфорд (герцогине Лили): «Печень или сумасшествие? Надеюсь, что второе из них, и он замолчит, пока не натворил еще больших бед». Что касается случая с пистолетом, то Дженни сообщала в своих Воспоминаниях об опасности ситуации, сложившейся в середине сентября 1894 года, из-за японско-китайской войны, в то время, когда они отправились на пароходе вверх по реке Перл с мимолетным визитом в Гуанчжоу. Она писала, что как только они взошли на корабль,
я заметила в салоне составленные в козлы винтовки с инструкциями для пользования пассажирами в случае необходимости. Я почувствовала, что ситуация далеко небезопасна; известны случаи, когда эти речные пароходы попадали в рук и пиратов. В Гонконге нам посоветовали не ездить в Гуанчжоу, поскольку из-за войны и поражений китайцев обстановка там была довольно неспокойной[563].
Вполне вероятно, что лорд Рэндольф, находясь в болезненном состоянии и имея пистолет для самозащиты, мог потянуться за ним, если кто-нибудь, например, Дженни, неожиданно вошел в каюту.
В документальной телевизионной драме под названием «Леди Рэнди»[564], показанной по каналу английского телевидения Channel 4, отмечается, что Дженни было известно о том, что ее муж умирает, когда они отправились в путешествие по миру, и она тайно распорядилась, чтобы в грузовой отсек корабля погрузили освинцованный гроб для того, чтобы привезти в нем домой тело мужа. Одни из свидетелей этого говорил: «Она не хочет, чтобы тело разложилось и из него пошли газы». Как описывалось в главе 10, гроб был взят на борт корабля только в Сингапуре, по распоряжению лорда Рэндольфа, чтобы в случае его смерти его могли похоронить в море.
Также некоторые авторы писали, что когда в канун Рождества 1894 года группа путешественников вернулась домой, то лорд Рэндольф был доставлен в смирительной рубашке из-за своего буйного поведения. Перегрин рассказывал авторам этой книги, что, поскольку рука его дедушки онемела от болезни и он с трудом поднимал ее, то сопровождающий его во время поездки лечащий врач Томас Кит посоветовал ему носить руку на перевязи во избежание травмы. Перегрин также говорил, что его дедушку доставили в карете «Скорой помощи» в дом вдовствующей герцогини Мальборо, по адресу: 50 Гросвенор-сквер, Лондон. На улице его ожидали несколько газетных репортеров, и при виде перевязи они решили, что он был в смирительной рубашке[565].
