Вайларк достал из кармана металлический стерженек и сунул его в замочную скважину. Дверь отворилась. Из дома пахнуло прохладным воздухом. Внутри было сумрачно, но, когда ребята ступили в холл, шторы на окнах отъехали в стороны.
Щелкнув чем-то у косяка, Вайларк сказал:
— Я оставлю вам дверь открытой. Налево кухня, ешьте, что найдете. С плитой, думаю, разберетесь. Прямо — гостиная. Прошу… Можете открыть окна. Там направо ванная, туалет и дверь в мой кабинет, но она заперта. Прошу дальше… Здесь выход на заднюю веранду и лестница на второй этаж. Захотите отдохнуть, наверху две спальни. И библиотека, которая тоже в вашем распоряжении. А чтобы вам было чем заняться…
Он огляделся и направился обратно в гостиную. Ребята последовали за ним. Вайларк подцепил что-то с подоконника за кожаным диваном и протянул им темный стеклянный шарик на короткой цепочке.
— Развлекайтесь, это полезная игрушка!
Сашка с Машей обомлели. Андрей жадно дернулся вперед: Вайларк держал в руке Навигатор.
— А что с ним делать? — хватая Навигатор, спросил Андрей. Он привычно подвесил его перед собой на цепочке. — Это же что-то вроде камертона, как я понимаю?
Вайларк выдал гримасу, означавшую у него улыбку.
— Реакция Навигатора на определенное сочетание и характер звуков — всего лишь побочный эффект. Обнаружили его демоны, когда настраивали Внутреннюю Границу — им был нужен эталон, чтобы Границей мог пользоваться кто угодно. Самим демонам это не нужно, у них абсолютный слух. Как не нужен им Навигатор, — заметил Вайларк, наблюдая, как Сашка берет у Андрея стеклянный шарик, — который для них бесполезен, потому что в руках демона он безостановочно вращается. По сути это индикатор состояния сознания человека и, исторически, инструмент, придуманный сердарами для сердаров.
— А почему он показывает тебе «Перт»? — удивилась Маша, следя за Навигатором из-за Сашкиной спины.
Тот молча пожал плечами. Черный матовый шарик, плавающий внутри стеклянной оболочки, в самом деле был повернут к нему рисунком, похожим на положенную боком греческую «омегу», хотя в прошлом году это каждый раз была «Турисаз».
Сашка передал Навигатор Маше, и она доложила через секунду:
— А у меня по-прежнему Райдо!
Все втроем вопросительно посмотрели на Вайларка, который сказал, двинув бровью:
— Почитайте путеводитель по Империи, в библиотеке их целая стопа на всех языках, а мне пора.
Он поспешно направился к дверям. Маша спросила его в спину:
— Ментор, а здесь живет еще кто-нибудь?
— Нет, здесь живу только я, — ответил Вайларк на ходу. На пороге он обернулся. — Да, прошу вас за ворота не выходить!
Ребята дружно кивнули. Сашка поймал вожделенный взгляд, брошенный Андреем на лестницу, что вела на второй этаж. «Так, подумал Сашка, — Андрей уже нашел себе занятие!»
Он торопливо спросил:
— Ментор, а у вас найдется самоучитель местного языка?
Андрей усмехнулся:
— Ну наконец-то!
— Да, конечно, — ответил Вайларк. — На любой вкус. Ищи в названии «эсперанто».
— Это ваш язык? — удивился Андрей.
Маша сказала с сомнением:
— Эсперанто придуман в девятнадцатом веке, а до этого вы говорили на каком?
Вайларк вышел за дверь, ребята последовали за ним. Садясь в машину, Вайларк сказал:
— Доктор Людовик Лазарь Заменгоф не придумывал эсперанто, а только ввел его в языки вашего мира. В какой-то момент без этого стало не обойтись хотя бы потому, чтобы было кому без подозрений переводить научные статьи. Сами подумайте, как язык может быть искусственным, если на нем у вас говорят, пишут книги и сочиняют песни минимум шестнадцать миллионов человек?
Он захлопнул фонарь и жестом дал понять, чтобы они отошли. С ним одним машинка взлетела куда живее и быстро скрылась за горизонтом. Солдат за воротами коротко бросил что-то в переговорное устройство и повесил его на ремень. Ребята повернули к дому.
Глядя под ноги, Андрей с иронией произнес:
— Интересно, сколько из тех миллионов составляют местные жители?
— Думаю, сие есть тайна за семью печатями, — сказала Маша.
Поднимаясь по ступенькам, Сашка хмыкнул.
— Недаром меня с раннего детства мучило чувство, что буквально за углом есть другой мир!
— Из которого меня вот-вот попросят, — хмуро вставила Маша. — Моя виза, так сказать, истекает завтра. Исключения для меня не предусмотрено.
— А для кого предусмотрено? — заходя в холл, спросил Андрей.
Он разулся и повернул на кухню. Сашка стащил с себя сапоги, Маша сняла сандалии.
— Для ученых, изобретателей и прочих великих умов. — Маша усмехнулась. — Еще замуж можно выйти!
Они с Андреем зашли на кухню, Сашка остановился на пороге. Андрей огляделся и зарылся с головой в холодильник.
— Так за чем дело встало? — спросил он из холодильника. — Или корона с головы упадет?
Маша зарделась.
— Корона не упадет… Но тогда вынь да положь им двоих детей за пять лет, шовинисты они тут все! Даже участвовать в общем голосовании имеют право лишь те, у кого есть дети.
Маша пошла кругом, рассеянно разглядывая вполне узнаваемые раковину, плиту и разнообразные кастрюли с поварешками. Андрей в холодильнике гремел крышками.
— Ну, а в гости-то ходить можно? — спросил Сашка.
— Не хватит никакого здоровья, — отозвалась Маша. — Тот красавчик, который вез меня утром, сказал, что каждый переход отнимает около процента от продолжительности жизни.
Андрей вынырнул из холодильника со стеклянным кувшином, наполненным золотистой жидкостью, и тарелкой с бутербродами.
— Жратвы полно, — сообщил он, — но ее надо разогревать. Захвати стаканы! — сказал он Маше, вручая Сашке тарелку и выходя из кухни.
Маша сняла с полки три стеклянных стакана. Они с Сашкой неторопливо направились за Андреем.
— Приятный домик, — подметила Маша, огибая в гостиной оттоманку, что стояла напротив журнального столика.
Пол, кроме кухни, был везде деревянный. Всё кругом сверкало чистотой, но ощущения, что это место нежилое, не возникало.
По бесконечно скрипучей лестнице они поднялись на второй этаж и уткнулись в раскрытую дверь. У дальней стены напротив нее, задрав ноги на двухтумбовый стол, сидел в удобном кресле Андрей. Он держал перед собой на коленях большую книгу в глянцевой обложке.
Библиотека была куда скромнее той, что они видели в замке. Места в ней едва хватало для стола, кресла, двух стульев и трех набитых книгами стеллажей. Часть дальней стены отсутствовала — пол за ней переходил в балкон, на котором стояло кресло-качалка. С балкона через открытую дверь тянуло сухим теплым воздухом.
