Прошло уже шесть дней, как все закончилось. По крайней мере, завершился один из этапов этого дела.
Теперь все в руках судей и адвокатов. Торну и его коллегам оставалось лишь предоставить суду все материалы по делу и надеяться на их справедливое решение.
Они уже вынесли пару смелых решений.
Люку Маллену было предъявлено обвинение в убийстве Питера Ларднера, хотя были все причины надеяться, что, когда его дело в конце концов попадет в суд, присяжные его оправдают. Торн с радостью согласился выступить свидетелем со стороны защиты. Он понимал, что смягчающие обстоятельства, при которых Люка Маллена, скорее всего, признают невиновным, — плюс тот факт, что Тони Маллен бывший полицейский, — сыграли свою роль, когда судья вынес решение об освобождении мальчика под опеку отца. Разумеется, при жестких условиях: Люк должен регулярно отмечаться в полицейском участке и пока не ходить в школу.
И еще одно смелое решение — оставить Мэгги Маллен до суда под стражей в тюрьме Холлоуэй.
Хотя, в конечном счете, у судьи не осталось выбора. Предъявленное Мэгги Маллен обвинение в попытке извратить ход дела о смерти Сары Хенли, естественно, давало ей право быть освобожденной под залог — пятьдесят тысяч фунтов. Однако, поскольку Тони Маллен — единственный человек, который мог выступить в роли поручителя, — решительно отказался вносить залог, содержание под стражей осталось единственной альтернативой.
Торн вспомнил лицо Маллена, когда его жена делала свои признания там, в гостиной, и догадался, что ему принять решение о том, чтобы она оставалась за решеткой, было проще, чем суду.
Как Торн тогда сказал Портер?
«У него от семьи, на которую можно было бы опереться, остался лишь пшик…»
Пока Торн продолжал лежать и не двигаться, откуда-то послышались разные непрошенные голоса. Они возникли из ниоткуда и требовали обратить на себя внимание.
Несколько замечаний и предположений стали витать вокруг и наслаиваться друг на друга, дразнить и проливать свет.
Настойчиво требовать…
Но я всегда думала, что сексуальный фактор данного нападения важнее.
Послушай, я допускаю любые свидетельства того, что наркоманы сами подвергаются насилию.
Возможно, он звонил не Люку.
Мы уже проверили родителей…
Пока одна большая мысль не заслонила собою все остальные, шум в голове у Торна стал громче, и его уже нельзя было не замечать, как жужжание аппарата.
Как того, что сказал Ларднер. Его последних слов:
«Почему бы тебе не рассказать все инспектору? Почему ты не выносила, когда он к тебе прикасался…»
Торн сбросил наушники и стал давить на резиновую кнопку.
Джейн Фристоун встала и пошла прочь, когда увидела, что он идет к ним. Торн наблюдал, как она подошла к забору, затем достал и прикурил сигарету. Потом опустился на скамью рядом с ее братом.
На ту же скамью, на которой неделю назад сидел Грант Фристоун, когда его арестовали Торн и Портер.
— Черт возьми! — воскликнул Фристоун.
— Успокойся.
— Я здесь с сестрой, ясно?
Фристоуна освободили из Льюишема в тот же день, когда Мэгги Маллен было предъявлено обвинение. Теперь, помимо прохождения обязательного лечения в реабилитационном центре и еженедельных визитов, чтобы расписаться в «Журнале профилактики преступлений на сексуальной почве», он сам мог распоряжаться своей жизнью. Хотя вскоре Торн шепнет заинтересованным лицам, как много времени в этой жизни отводится сидению на скамейке в местном парке вблизи от детской площадки.
— Не стоит быть таким неблагодарным козлом, — сказал Торн. — Если бы не мы, сидеть бы тебе сейчас за убийство Сары Хенли. Гнить где-то в Белмарше или Брикстоне.
— Спасибо большое. Но не будем забывать, что именно вы — те придурки, которые меня арестовали.
Справедливое замечание.
— Но все же удачно разрешилось, — заметил Торн.
Было тепло, хоть и дул легкий ветерок. Торн снял свою кожаную куртку и положил себе на колени. Лепестки цвета вишни мягко кружились над тропинкой; к мусорной корзине, стоящей у скамейки, прилипла обертка от мороженого.
— Я ушам своим не поверил, когда услышал, — признался Фристоун. — Я имею в виду о той женщине, жене Тони Маллена. И ее любовнике.
— Ты когда-нибудь ее видел? Раньше, когда она была Маргарет Стринджер?
— По правде сказать, я имел дело только с мисс Бристоу. — Он повернулся к Торну. — Я расстроился, когда узнал о ее смерти. Она была хорошей. Если хотите знать, и поделом уроду, который ее убил!
Торн несколько раз изменил позу, пока боль не утихла.
— Значит, для тебя это явилось неожиданностью, когда ты узнал, что на самом деле произошло с Сарой Хенли?
— Еще какой!
— Не ожидал, что это совершила жена Тони Маллена, а не он сам, да?
— Не понял?
— Я думаю, ты считал, что Маллен хотел повесить это дело на тебя. Я не утверждаю, что ты полагал, что он сам ее убил, но, вероятно, он с готовностью обвинил в этом тебя. Он был бы вне себя от радости, если бы упрятал тебя за решетку. Я прав?
Фристоун пожал плечами, забеспокоившись за свою шкуру.
— Грант, у тебя нет веских причин, чтобы скрывать от меня правду. Маллен сейчас уже не в состоянии тебе навредить. Или оказать услугу.
Именно к этому пришел Торн, совершив серию поездок. Череда безрадостных вероятностей, обозначившихся в темноте, осветила самые потаенные уголки…
А что, если преступление Адриана Фаррелла было в некотором роде реакцией на то, что он сам подвергался насилию, и вероятнее всего дома?
Если звонки из дома Фарреллов в дом Малленов были звонками отца к отцу, а не сына к сыну, что они могли обсуждать?
И что такого мог рассказать Питер Ларднер, чего так боялась Мэгги Маллен? Или он уже нашептал Люку на ушко в пыльном темном подвале о парочке «скелетов в шкафу»?
Торн не был абсолютно уверен, что мыслит и нужном направлении, но ему казалось, что он попал в точку. Он был почти уверен, что Тони Маллен, не желая упоминать имя Гранта Фристоуна, старался скрыть не только интрижку своей жены.
Лишь Фристоун мог подтвердить или опровергнуть его догадки.
— Ты не похож на парня, который любит детей, — признался Торн.
Фристоун обернулся к нему, его губы побелели.
— Ты их не любишь. Вот в чем дело! Не знаю, чем отличается тот, кто любит детей. — Он кивнул на двух пожилых мужчин, которые сидели через две скамьи от них, поглощенные беседой, потом на молодого мужчину, который приближался к ним трусцой, не отставая от бегущей рядом с ним молодой женщины. — Они не похожи на педофилов… Он не похож.
